Утром 13 июня нас собрали, усадили в полицейский автобус и отправили назад в Пржестице. Способ ликвидации нашего "щекотливого" дела был найден: нас, три русских эмигрантских семьи и одну чешскую супружескую пару, сдали в советскую комендатуру. Советский офицер, выслушав краткий доклад чешского жандарма, отпустил чешскую пару на все четыре стороны, а обращаясь к нашей группе, строго сказал: "Ну, а с вами, господа, у нас будет совсем другой разговор". Потом он исчез, а мы остались во дворе, ожидая решения своей участи.
Командиром стоявшей в Пржестице советской части был майор Павлов. К счастью это была, по-видимому, простая армейская часть. Палачей СМЕРШа здесь не было, и офицеры не имели желания возиться с десятком эмигрантов, притом с четырьмя детьми. Тем более, что их часть в тот же вечер должна была покидать Пржестице.
Мы с час или больше стояли, сидели и бродили во дворе комендатуры, ожидая вызова на допрос и наблюдая советских солдат. Перед уходом из Пржестице они готовили себе на дорогу еду, для чего ловили хозяйских кур и на пне отрубали им головы топорами. Одна курица, без головы, упавши с пня, вдруг распластав крылья, затрепетала. Убивший ее солдат иронически заметил: "Вот дура! Ей голову отрубили, а она бегает!"
Наконец мужчин позвали на допрос. Каждого допрашивал один офицер в отдельной комнате. Мне попался молодой лейтенант интеллигентного вида и манер. В разговоре я часто "титуловал" его "господин лейтенант" что, как мне казалось, было ему приятно. Вначале у нас был как бы настоящий допрос. Перед ним на столе лежали бумага и карандаш, он задавал вопросы и записывал ответы, но скоро отложил карандаш, и допрос принял характер беседы. Видно было, что ему интересно поговорить с такой невиданной птицей, как старый эмигрант да еще историк. О себе он сообщил, что он сын офицера царской армии, и сам историк по образованию. Он спросил, почему я не хочу ехать в Советский Союз? Я сказал, что был солдатом Белой армии и опасаюсь, что по возвращении был бы подвергнут репрессиям. Лейтенант меня успокоил:
- О, нет, нет, гражданская война - это давно забытая старина! А в СССР вы могли бы работать по специальности - преподавать историю.
- Нет, господин лейтенант, в Советском Союзе история преподается с точки зрения марксизма, а я - верующий православный.
- В таком случае вы могли бы преподавать латинский язык.
Милый лейтенант старался найти мне подходящее занятие! Я ответил, что мне после 25-ти лет жизни в Европе было бы слишком трудно приспосабливаться к новым условиям. Беседа была долгой, и мы расстались дружески. Потом офицеры ушли обедать. По-видимому, они вкусно пообедали и хорошо выпили, ибо вышли в очень хорошем настроении. Майор Павлов объявил нам решение: так как мы - старые эмигранты, то не подлежим репатриации в Советский Союз.
Мы возрадовались и возблагодарили майора, но просили, чтоб нам выдали какую-нибудь официальную бумагу, из которой бы явствовало, что мы не бежали из советской зоны.
- "От нас не убежишь!" заметил майор, но всё же вызвал чешского жандарма и приказал: "Пойдите в Народный комитет с этими господами и скажите, чтобы там написали им нужную бумагу".
Указывая на Кальфе, добавил: "Этот господин скажет, что надо писать"
- "Но, господин майор, ведь я этих господ вовсе не знаю", возразил чех.
На что майор веско ответил: "Если вам русский офицер говорит, то этого для вас должно быть достаточно!"
Услышав такие слова, сердца наши "преисполнились национальной гордостью".
Свободное копирование
