Я вернулась в свой посёлок с желанием полностью отдаться лишь семье и работе ради заработка, не помышляя о дальнейшей карьере научного работника, наивно думая, что достигла вершины своих возможностей – не интеллектуальных, а физических. Чтобы «развернуться», мне не хватало времени. Всё съедала низкая скорость движения и совершенно неприспособленная для экономии времени среда обитания. Если бы хоть какой-то личный транспорт!.. Если бы та бытовая техника, что появилась в наших домах в конце 90-х годов!..
…Но уже через полгода работы мне стало элементарно скучно. Потеря цели, которая поддерживала, когда я училась в институте, оказалась очень существенной. Жить только материальными заботами и бытом для меня было просто невыносимо. Я не понимала раньше, что своим решением – стать «образцовой труженицей» дома и на службе – лишаю себя очень важного: душевной радости, возможности удовлетворять свою любознательность, интерес к жизни в возможно полном её выражении, своё, наконец, предназначение (хотя формулировка эта сложилась много позже).
Опять я оказалась вдали от города, от возможности при желании свободно пойти в театр или концертный зал, также отдалились от меня музеи, выставки, библиотеки. Из всех искусств наиболее доступным, как и в детстве, осталось лишь кино в клубе. Самодеятельность меня уже не привлекала, общественная жизнь – тоже. В материнстве я также не находила особой радости: «Неужели все мои способности сфокусируются на материнстве? Зачем отличные отметки в школе, четвёртое место в группе по успеваемости, инженерный диплом, если дальше только кухня, ребёнок, муж, монотонная работа?» - что-то такое снедало мои ощущения в собственном жизненном положении. Казалось, что настала пора получить то, чего была лишена в детстве и юности: яркие впечатления, поездки, общение с интересными людьми. Увы! Опять лишь книги...
Ни мы с Исаем, ни мои родители не имели представления о жизни не то, чтобы роскошной, а даже мало-мальски обеспеченной. Мои родителя всегда жили от зарплаты до зарплаты, подпитываясь от огорода и садового участка. От их материальной поддержки я отказалась, как только вышла замуж. Мама так и работала машинисткой в жилищной конторе с минимальной зарплатой в 60 рублей. Папа хоть и был токарем 6-го разряда, но к пятидесяти годам стал уставать ногами и слабеть глазами, (позже выяснилось, что у него развился диабет), поэтому не рисковал брать на обработку ответственные детали – стал плохо «ловить сотки» (так говорила Мама, имея ввиду, что микронные размеры Папе стали не даваться, он нередко «гнал брак»). И из их невысоких заработков выкраивались суммы на поддержку Гали-студентки.
И хотя я получила диплом инженера, но начальная зарплата была невозможно мала. Исай, не имея ещё даже среднего технического образования, со своим третьим разрядом фрезеровщика приносил с завода меньше 150-ти рублей. То есть на каждого "едока" нашей семьи приходилось менее ста рублей - не разгуляешься! Поэтому мы продолжали жить также почти бедно, а если деньги оставались, то их откладывали на приобретение одежды и мебели в будущую квартиру. Впечатления и поездки откладывались: мы не могли позволить себе выехать семьёй на запад или юг страны. Да даже такси из города до посёлка было для нас мало доступно, поэтому поездки в город на вечерние представления также были строго ограничены. Всё это было достижимо в будущем, но когда?
Ближайшие перспективы семейного счастья тоже были туманны. Второго ребенка рожать было нельзя - не было квартиры и неудобно было бы, чуть начав работать, уходить в отпуск по уходу за ребенком, и самой мне еще не приспичило испытать повторно "радости" беременности и хлопот с младенцем.
О том, что с нашими заработками рожать второго ребёнка было бы рискованно – об этом как раз не было мысли (в те годы среди причин – не заводить ещё одного ребёнка - материальная причина просто не рассматривалась). Социальная поддержка молодых семей, имеющих маленьких детей; предоставление женщине предродового и родового оплачиваемого отпуска; дешёвые детские сады и пионерские лагеря; профсоюзные путёвки в дома отдыха; перспективы быстрее получить квартиру; недорогие, сравнительно, еда и промтовары – всё это ощущалось как гарантия, что вырастить ребёнка вовсе не затратно. Другое дело, что все эти льготы были настолько мизерны, настолько поверхностны… Люди жили с минимумом доступных благ и о других даже и не помышляли.
Итак, на первый план вышла забота о материальном достатке. Нужно было зарабатывать деньги. Какая-никакая, но всё же цель. Я устроилась вести подготовительные курсы для желающих поступать в институт; летом, во время отпуска, принимала вступительные экзамены.
Второй целью стало освоение новых знаний. На нашей кафедре как раз появилась ЭВМ "Проминь", и я занялась более глубоким её освоением. И, в конце концов, подключилась к научными исследованиями одного кандидата наук с кафедры физики, которому крайне нужен был доброволец для теоретических расчётов с помощью ЭВМ.
В общем, я искала себя в новых обстоятельствах.
Жизнь в квартире родителей не казалась устойчивой, предполагалось, что это – года на два, до выделения мне институтом квартиры. И, как всегда при неясных перспективах, нельзя было даже и пытаться принимать какие-то усилия для её обустройства – строить планы на будущее, покупать мебель, завязывать прочные отношения с соседями.
Я ещё не чётко уяснила, но уже чувствовала какие-то, почти неизвестные мне раньше, проявляющиеся непонятные оттенки отношения к себе. Ни в школе, ни в институте у меня не было ощущения, что есть люди, которым я почему-то не угодна. Конечно, доброжелательности от любого в отношении себя я могла и не ощущать, но, как правило, если она и проявлялась, то от людей, которые и мне не нравились – хамоватых, плохо воспитанных, нечистоплотных в поступках… Но чтобы хорошие во всех отношениях, симпатичные люди явно старались со мною не общаться близко – вот с этим я стала сталкиваться всё чаще, и это начало перерастать в проблему: я не могла понять – почему? Что я не так делаю? Ведь никогда раньше я не была так явно игнорируема иными людьми, которые мне нравились и с которыми, я чувствовала, у меня было много общего, мы могли бы стать друзьями.
Быстро выяснилось, что прежние дружественные связи с бывшими одноклассницами и приятельницами в посёлке истончились. Девчонки - Валя, Нина, Рая - повыходили замуж, и их мужья были мне не знакомы, а сближаться – не получалось: или мне с этими мужчинами не о чем было говорить, или они сами отдалялись. На работе завязывались кое-какие отношения, но за рамки службы они не выходили, общались мы лишь на кафедре.
В общем, жизнь после окончания института была зыбкой.
