автори

1427
 

записи

194041
Регистрация Забравена парола?
Memuarist » Members » ninapti » 101. ОПЯТЬ В ХАБАРОВСКЕ

101. ОПЯТЬ В ХАБАРОВСКЕ

29.06.2019
Хабаровск, Хабаровский край, СССР

 Мы прилетели в Хабаровск рано утром, не предупредив о дне прибытия. Опять с восклицаниями нам двери открыла Мама. Папа, уже готовящийся идти на работу, радостно улыбался. Я же рвалась во вторую, дальнюю комнату, когда-то бывшую нашу с Галинкой, где в кроватке должен был лежать десятимесячный сынок. Но Мама приготовила нам сюрприз. Она держала меня: "Погоди, дай я его приготовлю". Я вырвалась без слов, подскочила к кроватке – розовощекий, белокурый, хорошенький бутуз в голубой рубашонке, прищурив один глаз, смотрел на меня. Мама усадила его на горшок там же, в металлической кроватке с сеткой. Малыш придерживался ручкой за ограждение и, выпучив один глазик и щуря другой, смотрел на меня, ревущую и смеющуюся. Потом его, озадаченного, тискали и целовали я, Исай.  Мама буквально вырвала его у нас, наспех надела ползунки, вынесла в зал, поставила напротив дверей в маленькую комнату, где приказала стоять нам, родителям, и, стоя рядом с нами, позвала: "Женечка, иди сюда, ко мне!" - И малыш затопал ножками и вперевалочку подошел к нам.

Мама не писала, что сынок начал сам ходить, едва ему исполнилось девять месяцев, желая нас поразить: так рано мало кто поднимался с четверенек. Конечно, мы ахали и удивлялись, но нам, молодым родителям, так и не увидавшим, как растет наш младенец, было все удивительно в нем: и как он ест из бутылочки молочную смесь, как спит, раскинув по сторонам согнутые в локтях ручки, как сидит на горшке, и как пытается "разговаривать", и как смеется, и как ходит, как тянется ко всему, что только увидит, как всё тянет себе, пытается лизнуть, даже как плачет.

Мама в последующем очень ревниво относилась к Жене, считая его чуть ли не своим сыном. Конечно, она была вправе так думать - самый трудный период малыш был с нею, не бросившей работу, бегавшей к няням, за питанием и несшей всю ответственность за его жизнь и здоровье. Но Мама, с ее потребностью в какой-то театральности, показушности и нарочитости, часто, сама того не замечая, перегибала палку, восторгаясь своими поступками в отношении меня и внука. Она не могла удержать в себе восхищения своей решительностью – забрать («Не побоялась!» - восклицала она) трёхмесячного младенца под своё крыло. Вольно или невольно, но своими многочисленными, в деталях, рассказами о том, как приходилось ей возиться, вставать, кормить, купать Женечку, как было ей тяжело порой найти няню или как она волновалась при простуде малыша – она ошеломляла меня. Я уже не знала, как реагировать на эти повторы: восхищаться, сочувствовать (в который раз) или начать уже одёргивать. Она неизменно такие рассказы заканчивала уверениями: "Но для меня это было не в тягость, потому что он - мой любименький внученочек". - «Так зачем же ты все время твердишь об этих трудностях?» - не то, чтобы я про себя произносила эти слова, но я их ощущала.

Моя независимость подвергалась давно забытой атаке – Мама своими упорными рассказами об этих семи месяцах, о которых я уже, вообще-то, знала из её подробнейших писем, как бы возвращала меня в то время, когда я не могла ещё без неё существовать. «Не знаю, как бы ты обходилась без меня», - вот что стояло (для меня) за её подробнейшими, повторяющимися рассказами. Но я тогда была склонна скорее преувеличивать мамину помощь: действительно, я не прервала учёбу, трудная возня с малышом легла на Мамины плечи. Я принимала всё это, как должное: а как же? Не будь этой помощи, кто знает – справилась ли бы я? И что справилась бы – поняла гораздо позже, когда родила второго сына уже далеко не в молодом возрасте, когда никто не мог мне помочь, кроме разве мужа, и прекрасно со всем управилась.

И вот какой вывод я для себя сделала: инвалида, взрослого, родители должны оставить в покое с его трудностями, как и любого взрослого человека. Чем сильнее желание близких помочь, тем хуже они делают для инвалида – он не может включить свои компенсаторные возможности: физический недостаток нивелируется извне жалеющими помочь сверх меры близкими. Инвалид или раздражается подпоркой, или смиряется с нею. Но сторонняя помощь - временна, а инвалиду – жить, и чем скорее его оставят без сторонней помощи в быту, тем скорее он научится со всем справляться сам. И только человек, согласившийся разделить с инвалидом жизнь, имеет право быть рядом и быть наготове помочь. Тогда это тандем.

…А вечером у нас было застолье по случаю нашего возвращения и «обмыва» диплома. Разыгралась сентиментальная сцена, когда Папа, чуть ли не вымыв руки, развернул документ, торжественно прочитал его и пошел вокруг стола меня целовать и говорить спасибо. Исая эта театральность скривила, он аж стукнул кулаком по столу, чтобы разрядить свое раздражение этой нарочитостью, как ему казалось. До него не доходило значение для моего Папы, выросшего без родителей, без родни, без какой-либо поддержки, почти на улице, факта – его дочь получила диплом о высшем образовании. Да ни один его приятель не мог похвастаться тем же! А если учесть, что дочь – инвалид…

А пуховый платок Маме очень понравился, и она его долго носила, рассказывая всем знакомым, что ей это дочь с зятем подарили за внука.

03.01.2017 в 12:32


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридическа информация
Условия за реклама