Вторая ходка, хоть в тюрьму, хоть на гауптвахту, уже не страшна. Воспринимается со смехом и остается в памяти с весельем.
***
Май 1971 года.
Та же «учебка» в том же Пинске.
Ночь в суточном наряде дневальным по роте.
Дежурный по роте плюгавенький хохол по фамилии Муха, старшина второй статьи на год старше меня по службе. Хороший парень, но никто его в серьез не принимает. А ему хочется быть большим и солидным. Да еще и зажравшийся ленинградец смотрит на него в строгом соответствии с его реальной стоимостью…
Когда уже под утро, вместо разрешения идти хотя бы пару часов поспать, я получаю от Мухи очередное приказание в части уборки ротного помещения, то посылаю его на ***. И спать-таки ухожу.
Безобразие, вообще-то. Наглость.
Утром, снятый с наряда, в несколько кругов прохожу разборы полетов у взводного, ротного, начальника школы и пары замполитов.
Отпускаюсь восвояси и несколько дней живу спокойно, уже забыв о происшествии.
А в праздничный день девятого мая на разводе вывожусь из строя, получаю пять суток ареста и вооруженным автоматом старшиной сопровождаюсь в старую знакомую комендатуру.
Все уже прекрасно. Спать не жестко. Шинель служит только подстилкой. А сверху – тепло.
Еды по-прежнему много. И не плохой.
В разгаре цветущая белорусская весна. Цветут яблони, вишни и сливы. Заходятся в пении птицы.
Чтобы совсем уж хорошо не было, отыскивается работа.
«Губарей» четверо. Двое моряков и двое солдат. Три дня под жарким майским солнцем варим на костре в железной бочке гудрон. Таскаем его ведрами на крышу какой-то хозяйственной постройки в глубине двора. И делаем означенную крышу водонепроницаемой.
Ласковый подполковник Вебер в одной майке греется на скамеечке. И временами нежно напоминает нам, что при медленной работе мы отсюда «…*** когда выйдем…». А это реально, ибо комендант может добавлять срок ареста.
Все заканчивается благополучно.
Возвращаюсь в роту. Докладываюсь командиру Мацеву.
На его вопрос отвечаю, что на «губе» жить можно и очень неплохо.
После чего слышу неожиданно теплый голос ротного. Просьбу не рассказывать сослуживцам о благодати за решеткой. Чтобы не вносить разлад в воспитательный процесс…
Так вот и крепну в тяготах и невзгодах.
А тогдашнего пацаненка Муху до сих пор вспоминаю с теплом и легкой виной.
2004 г.
***
Май 1971 года.
Та же «учебка» в том же Пинске.
Ночь в суточном наряде дневальным по роте.
Дежурный по роте плюгавенький хохол по фамилии Муха, старшина второй статьи на год старше меня по службе. Хороший парень, но никто его в серьез не принимает. А ему хочется быть большим и солидным. Да еще и зажравшийся ленинградец смотрит на него в строгом соответствии с его реальной стоимостью…
Когда уже под утро, вместо разрешения идти хотя бы пару часов поспать, я получаю от Мухи очередное приказание в части уборки ротного помещения, то посылаю его на ***. И спать-таки ухожу.
Безобразие, вообще-то. Наглость.
Утром, снятый с наряда, в несколько кругов прохожу разборы полетов у взводного, ротного, начальника школы и пары замполитов.
Отпускаюсь восвояси и несколько дней живу спокойно, уже забыв о происшествии.
А в праздничный день девятого мая на разводе вывожусь из строя, получаю пять суток ареста и вооруженным автоматом старшиной сопровождаюсь в старую знакомую комендатуру.
Все уже прекрасно. Спать не жестко. Шинель служит только подстилкой. А сверху – тепло.
Еды по-прежнему много. И не плохой.
В разгаре цветущая белорусская весна. Цветут яблони, вишни и сливы. Заходятся в пении птицы.
Чтобы совсем уж хорошо не было, отыскивается работа.
«Губарей» четверо. Двое моряков и двое солдат. Три дня под жарким майским солнцем варим на костре в железной бочке гудрон. Таскаем его ведрами на крышу какой-то хозяйственной постройки в глубине двора. И делаем означенную крышу водонепроницаемой.
Ласковый подполковник Вебер в одной майке греется на скамеечке. И временами нежно напоминает нам, что при медленной работе мы отсюда «…*** когда выйдем…». А это реально, ибо комендант может добавлять срок ареста.
Все заканчивается благополучно.
Возвращаюсь в роту. Докладываюсь командиру Мацеву.
На его вопрос отвечаю, что на «губе» жить можно и очень неплохо.
После чего слышу неожиданно теплый голос ротного. Просьбу не рассказывать сослуживцам о благодати за решеткой. Чтобы не вносить разлад в воспитательный процесс…
Так вот и крепну в тяготах и невзгодах.
А тогдашнего пацаненка Муху до сих пор вспоминаю с теплом и легкой виной.
2004 г.
Свободное копирование
