Мать моя составляла ведомость потребных материалов для строительства линии связи. В те годы пишущая машинка была редкостью, да и печатать, даже одним пальцем, умели немногие, поэтому во всех организациях существовали машинистки. Вот и в войсковой части, где работала мать, была совсем юная, печатальщица, совсем недавно окончившая курсы машинописи.
От руки мать написала несколько листков бумаги, вечером отдала машинистке, а наутро, после планерки, забрала. И, как все нерадивые работники, даже не глянула в то, что там напечатано, а сразу же отнесла начальнику воинской части Артему Титовичу.
Он как только глянул в документ, то сразу взревел зверем – «Тащи мне эту сучку сюда» - приказал он моей матери. Та, вспыхнула, и от страха и от полковничьей грубости, но за машинисткой пошла.
Сквозь тонкие стены деревянного барака было слышно как начальник орет, а машинистка плачет. Больше ничего толкового разобрать было нельзя. Поэтому причину столь дикого гнева полковника выяснили только тогда, когда машинистка, вся в слезах и соплах, вышла из кабинета. А вслед ей Артем прокричал: «и если написано «хуй» надо печатать «хуй», а не «пиписька»!
Оказывается юное создание вместо слово «кабель» (приняв его за «кобель») напечатала «собачка». Причем, когда Артем обрушил на нее свой гнев, она, не понимая разницы между «кабелем» и «кобелем» еще и упорствовала, ссылаясь на то, что на курсах машинописи их учили заменять в текстах «грубые» и «экспрессивно окрашенные» слова на более нейтральные. Может так бы старый полковник и посмеялся бы над юной дурочкой, которая не знает, что такое кабель, но эти экспрессивно окрашенные» слова вывели его из равновесия – не любил вояка, когда кто-то бахвалится своей образованностью.
А потом подполковник Саломатин вытащил из мусорной корзины начальника ведомость и читал в курилке на улице перлы, вроде: «Собачка марки ТЗГ…» под громкий хохот сослуживцев.
Свободное копирование
