2-го июля.
Сегодня годовщина со дня вступления немцев в Кременец. Самый тяжелый год моей недолгой жизни.
Помню как сейчас. Жаркий, душный день. После взрыва фугаса на Широкой, наступившего в полночь, необычайная тишина. Часов в одиннадцать утра с улицы доносится треск мотоциклов, потом опять тишина. Но все уже ясно, и так тяжело становится на душе, невыносимо тяжело: ведь все потеряно, кончена жизнь.
На улице — стук тяжелых сапог, а потом — шум приближающегося обоза. Подымаюсь на пригорок: по улице в два ряда едут повозки. Огромные кони, белобрысые люди в незнакомых серых мундирах. Стоит говор, чужой, непонятный. Солдаты смотрят исподлобья, недоверчиво.
Непрерывное движение в два ряда продолжалось еще много дней. . Становится ясно, почему они победили: движение советских войск продолжалось день — два, потом улица вымерла. Ясно, что в начале войны на стороне немцев был не только качественный, но и количественный перевес. Ну, хватит.
В обращение введены новые деньги — 10, 20, 50 и 100 «карбованцiв». Деньги напечатаны на немецком и украинском языках. На них надпись «Центральный эмиссионный банк Украина». Украина — в именительном падеже. Следовательно, это — название банка: «Банк Украина». Вот тебе и вся Украина. Трудно ожидать, чтобы это была опечатка, слишком серьезен документ. Скорее всего — подвох. Слово «Украина» есть, да не Украина это, а банк.
Сегодня над городом на большой высоте, за тучами, шел самолет. Он блеснул только раз на солнце, и мое сердце подпрыгнуло: он блеснул серебром! Немецкие самолеты все окрашены в темные цвета, этот был серебряный, значит — советский, свой! Да и с какой стати немецкий прятался бы за тучи, значит ясно — свой. (Может и не был свой, но я себя уверил, и мне радостно ). Мои надежды, ярко вспыхнувшие недавно, начали ослабевать, Теперь я их поддерживаю, как могу.
Свободное копирование
