За полгода до выхода моего отца в отставку, по выслуге полного пенсиона, матушка моя решила отправиться с нами (со мною и с моей сестрой) в нашу тамбовскую деревню, чтобы приготовить там все для нашего постоянного житья.
Выехали мы в последние месяцы зимы 1833 года, в просторной зимней повозке, взяв в провожатые сибирского казака, рослого и здорового парня, лет 25. Он устроил себе особое сиденье сзади, говоря, что ему там лучше будет.
Лучше было собственно только с той стороны, что он мог напиваться спирту, который помещался сзади повозки в бауле, служа в помощь нашей дорожной кухне, где мерзлые пельмени, которых ехал с нами целый мешок, играли не последнюю роль. Из них, при участии бульона и кипятка, устраивался весьма сносный суп.
В Казани спирту уже не хватило. Надо было покупать нового, но казак скоро выпил и этот.
