Я прибыл в расположение 74 дивизии и 17 июля 1943 г. в 4 часа утра началось наступление в районе реки Северный Донец. Это произошло в то время, когда началось знаменитое Курское сражение, о котором я упоминал. Мы форсировали реку, понесли большие потери, т.к. немцы упорно оборонялись. Хорошо помню, как первыми на штурм правого берега реки, который был крутой и меловой, послали батальон штрафников. Их расстреливали в упор, но всё-таки они выбили немцев, хотя из всего батальона штрафников осталось всего несколько человек. Штурму предшествовала артподготовка. На нашем участке было задействовано 300 тяжёлых орудий, которые в течении 45 минут обрушили на позиции противника 4000 снарядов. Грохот от орудий стоял такой, что вся листва на деревьях опала как осенью. Мы несколько недель ничего не слышали. Просто оглохли. Такое начало войны меня потрясло. Это был кромешный ад, но сталинградские ветераны смотрели на нас и улыбались. «Не трусьте, ребята; вы ещё не такое увидите!» И они были правы.
Впереди нам предстояло увидеть ещё многое такое, что у нормального человека волосы встают дыбом! Погоня за отступающим противником была нелёгкой. Немцы постоянно бомбили наши части. Наша авиация тоже наносила бомбовые удары. Иногда наши самолёты бросали бомбы на нас, видимо, не получив достоверной информации о продвижении наших войск. Это было ужасно обидно. Солдаты крыли матом нашу авиацию. Мы зарывались в землю как кроты. Бомбы не разбирали «своих» или «чужих» и мы несли потери. На нашем участке появились «Катюши». Это было новое оружие. Реактивные снаряды, по-моему, штук десять или двадцать, крепились на тяжёлых машинах. Подвижная батарея «Катюш» внезапно появлялась в расположении нашей части, выпускала по противнику все реактивные снаряды и тут же исчезала. И после их залпа для нас начинался кошмар. Немцы, желая уничтожить батарею «Катюш», мгновенно открывали огонь по тем местам. Но «Катюши» уже испарились, и все снаряды сыпались на наши головы. И снова солдаты трёхэтажным матом провожали эти «Катюши». И снова были потери – убитые и раненные. Но это не считалось каким-то преступлением. Да и жаловаться было некому.
Это были обычные повседневные будни фронтовой жизни, и к этому надо было привыкать. Пейзаж был постоянный: кровь, трупы, стоны. Это была война.
Свободное копирование
