Первая командировка (эрзац экспедиции)... Многие мелочи из памяти улетучиваются (1957-2007!), поэтому привожу достаточно содержательную выдержку из сохранившегося первого моего письма маме:
"Всего только третью неделю я здесь, а Москва стала далёкой-далёкой. Поездка сюда представляется путешествием в машине времени. Как у Твардовского, за далями открывались новые дали, другие жизни: были две робкие девушки, окончившие дорожный институт и направляющиеся к месту работы на неведомую железнодорожную станцию, был кадровый строитель, построивший не одну плотину, группа сезонных рабочих, едущих на две недели за 200 км от дома. Неожиданно оказалось, что две старушки, которые как будто бы приросли в первый день к своим полкам, едут до той же станции, что и девушки. С моей лёгкой руки все в купе, и половина соседнего, включились в судьбу этих девчат советами, рассказами... Простились с ними, как лучшие друзья.
И вот я в далёкой, неведомой, затерянной в лесах Колтубанке - пустынная платформа, три сонных бабы, сараи... Рядом - "Управление лесного хозяйства", у дверей - "Победа", в коридоре - подтянутые, в форме, лесники, озабоченный директор, приветливые энтомологи. Потом 6 км по лесу на каком-то драндулете, и я на месте. Опытная станция разместилась в доме затейливой архитектуры. Тишина, огромные пустые кабинеты, огромные рабочие столы. Для жилья мне выделили неподалёку пустую комнатку с двойными рамами - дом, который надо устроить... У директора есть телефон - связь с "Большой землёй"!
На этом движение останавливается. Круг впечатлений замыкается короедами, нематодами, элементарным самообслуживанием, и лишь мимолётно хватаешь красоту окружающего мира. Всё это время стоит жаркая погода - 29-30, а то и 35 градусов. Развитие всего живого идёт с необычайной быстротой - за несколько дней отцвела черёмуха, всего неделю наслаждалась я сиренью - её тут целые заросли, отцвели мгновенно и ландыши, очень жалею, что ты упустила это.
Поверишь ли, что за это время не была на речке и не осмотрела здешние места. Работой увлекаюсь, интересно, но устаю и каждый день даю себе зарок, что завтра уйду раньше, но завтра опять много работы, а домой идти неохота. Так что, если ты не приедешь скоро, то я окончательно сделаюсь синим чулком." (Мама только что вышла на пенсию и обещала приехать ко мне).
Я подружилась со здешними энтомологами. Они не слишком опытны, но охотно помогают мне. Пока нашла 6 видов насекомых-вредителей, в каждом по 1-2 вида нематод, да ещё в трухе из ходов короедов тоже были нематоды. Насекомых я анатомировала острыми иголками, чтобы установить локализацию нематод, раскладывала по отдельным пробиркам, труху отдельно, и фиксировала формалином.
С маминым приездом жизнь стала многогранней и веселей - она ходила со мной в лес, пока я собирала материал, сидела рядом и занималась вышивкой, мы разговаривали, шутили, и я всем сердцем радовалась, что мы вместе слушаем птиц и тишину леса, и что она так хорошо отдыхает от напряжения последних лет. И в лабораторию она приходила, кое в чём помогала, и даже на речку ходили купаться, и дома - уют!
В общем, материала, собрала много, дай Бог обработать, но в 1958 г. пришлось поехать ещё на два месяца, добрать упущенное.
Теперь мне надо было определить найденных нематод и разобраться в их жизненных циклах. Конечно, я начала с тех нематод, которые были найдены в самих насекомых. Но тут меня ждало большое разочарование и порой отчаяние, потому что даже при самом большом увеличении я не могла разглядеть никаких структур, по которым дифференцируются роды и виды. Попытки привлечь на помощь Спасского были безуспешны. Пару раз он с решительным видом садился за микроскоп, но уже через 3-5 минут у него "заболевала голова", и он уходил домой. А дело в том, что в насекомых в большинстве случаев встречались личинки нематод, у которых все дифференцирующие органы ещё не сформировались. Тогда я стала смотреть, что за "звери" живут в трухе из хода, в котором обитал короед. Тут были личинки разного возраста и взрослые особи, два-три вида которых я смогла определить. Но теперь надо было разобраться в родственных отношениях этих личинок и взрослых. Иногда это было несложно, в других случаях картина была запутанной и прояснялась только после просмотра большого материала. Так оказалось, что у нематод рода Parasitorhabdites, постоянно встречающихся в кишечнике разных короедов, происходит чередование паразитической и свободноживущей генераций. Другие - забираются под надкрылья жуков и используют их только для расселения. И третья группа - нематоды, которые паразитируют в полости тела короедов и выходят во внешнюю среду только, чтобы заразить куколок молодых жуков следующей генерации. Они встречаются гораздо реже. Я назвала лишь часть вопросов, стоявших передо мной, чтобы дать представление о том, чем я занималась.
Как и следовало ожидать, я не уложилась в три года, отведённые для завершения аспирантской темы, и была отчислена. Судорожно пыталась "сдвинуть" свою "телегу" дома, но поскольку конца работы ещё не было видно, а вдвоём на мамину пенсию прожить было трудно, опять вернулась в Гелан, сначала лаборантом, а потом младшим научным сотрудником, но уже с другой темой. К тому же дирекция решила расширить исследования нематод насекомых, и на меня посыпались стажёры, аспиранты и приезжие для консультации из разных республик. Всё это требовало времени и погружения в их тематику так, что диссертацию я дописала только в 1964 г. А защитила в мае 1965 г. на пятом месяце беременности.
Свободное копирование
