В те годы существовало распределение студентов на работу по заявкам разных организаций. В частности, для зоологов было несколько заявок в противочумные станции в Среднюю Азию - бороться с крысами - разносчиками чумы, а также из разных научных лабораторий, заповедников и т.п. Были и именные заявки на студентов, которые, после обязательного учебного плана, в каникулы ездили с экспедициями или успешно участвовали в научной работе кафедры и других биологических институтов.
Хотя диплом Университета давал право преподавать в школе, никто из нашего курса им не воспользовался, все стремились в науку. Нас в группе зоологов-"позвоночников" было пять человек. На меня была заявка в Научно-просветительский Уголок имени Дурова, где уже работали два зоопсихолога. Мои друзья - Наташа и Юра Баевские - поехали на Байкал в Баргузинский заповедник изучать соболя (через два года я ездила к ним в гости), Борю Голова, бывшего фронтовика, увлечённо занимавшегося птицами, взяли в аспирантуру. Потом он уехал на родину в Полтаву, там преподавал в институте, а летом на речке под Полтавой с его лёгкой руки много лет подряд собирался палаточный лагерь друзей-москвичей, сперва более мобильных, потом уже с семьями. Пятая, Майя Меркова, по здоровью не поехала "на чуму", и работала всю жизнь консультантом на Московской санитарно-эпидемической станции.
На Байкал к Наташе с Юрой ездила только я, но писали им многие, по их просьбе посылали им необходимые реактивы, приборы. А новогоднее поздравление прислали 18 человек! Дружба сохранилась на долгие годы.
Профессура у нас была замечательная, в основном поколение старой научной интеллигенции; по воспитанию, отношению к молодёжи, чистоте речи, общей высокой культуре это были "осколки" нашего серебряного века и невольный пример для подражания.
Особенно тёплые отношения у меня сложились с Надеждой Николаевной Ладыгиной-Котс. Я бывала в их доме во время учёбы, и после окончания. Она помогала мне искать работу. А после защиты подарила свою книгу с подробным описанием и анализом развития одновозрастных детёнышей человека (своего сынишки) и шимпанзе, которого она "усыновила" и растила вместе с сыном. Большое количество фотографий было выделено в отдельный том. И ещё - свою фотографию. На книге была тёплая дарственная надпись с лучшими пожеланиями. Она была у меня до 2000-го года, когда я жила на ул. Макарова, а после переезда на Новоподмосковный пропала. Возможно, попала где-то между бесчисленных книг Артёма, но он не помнит, а искать некогда.
Очень жаль, с этими книгами у меня связана память о людях, знакомство и общение с которыми я воспринимаю как дар судьбы, честь и предмет гордости. Слабо надеюсь, но вдруг они ещё найдутся! Их интересно почитать или хотя бы полистать. Это уникальные книги.
Свободное копирование
