1999 г. Последний поезд

1999 г. Последний поезд

Существует поверье, что заряженное ружье само собой, хотя бы  один раз да стреляет. То есть, говоря проще, если что-то может произойти, то оно рано или поздно происходит.

Я лично имел возможность убедиться в этом, причем  в такой острой форме, что мне не удалось избежать, традиционного в таких случаях, холодка по спине.

На протяжении многих лет я ездил в южную часть Завидовского заповедника, расположенную между поселками Туркмен и Решетниково, за грибами. Иногда я отправлялся южнее на Алферовские торфоразработки близ поселка Саньково, где помимо грибов можно было еще собрать и чернику. Впервые там я появился в начале 1980-х годов, когда торф еще вовсю добывали. От него было грязно, вонюче и противно.

С течением лет добыча торфа потихоньку сокращалась и в начале 1990-х годов совсем сошла, слава богу, на нет. Многие карьеры залились водой, став неплохими местами для рыбной ловли, утиной охоты и купания. Да, да – вы не ослышались – именно купания – те, кто не пробовал купаться в мягчайшей болотной торфяной воде с рыжеватым «ржавчинным» оттенком и металлическим привкусом – меня не поймет. Но, поверьте, это действительно несказанное удовольствие.

По поводу утиной охоты, замечу, что умный охотник, чаще всего не ружейный – есть очень много способов охоты без стрельбы и собачьего лая, которые позволяют не пугать дичь и не привлекать внимание егерей, позволяя охотится практически у них под носом.

Хотя, добывать торф, и перестали, и торфяные поезда уже не ходили, рельсы узкоколеек, по-прежнему, лежали на насыпях и по ним, частенько, забирались в лес грибники. Я тоже неоднократно ими пользовался как для того, чтобы быстро и легко пройти вглубь леса[1], так и для того, чтобы заблудившись, выбраться из него – ведь железные дороги в какую сторону по ним не пойди – всегда выведут тебя к людям.

За несколько лет я настолько свыкся с отсутствием поездов, посчитав, что их больше уже никогда и не будет, особенно как заметил, что на некоторых ответвлениях рельсы стали снимать и сдавать в утиль. Да и само узкоколейное депо лежало в руинах, где множество поржавевших, поразвалившихся вагончиков уже было увезено на переплавку. Я не только не встречал движущихся составов, но не слышал и отдаленного шума моторов, что еще более убедило меня в заброшенности сети алферовских узкоколеек.

В конце июля мне нравилось останавливаться за железнодорожным переездом, находящимся по направлению к Южно-Алферовским карьерам. Буквально сразу же за переездом было значительное уширение дороги, да и лес редел, что позволяло поставить машину так, чтобы не мешать проезду, а, при желании и возможности[2], загнать ее в лес, чтобы солнце не нагревало крышу. В пятидесяти метрах справа от этого места начинался громадный черничник, а грибы росли сразу же по обе стороны дороги. Удобное место. (56.431038  36.528854 координаты для любопытных)

И вот осенью 1999 года я лихо катил, по грейдерной дороге, торопясь добраться в предвкушении «тихой охоты». До заветного места оставалось совсем немного, ведь указатель железнодорожного переезда со знаком «Стоп» уже виднелся вдали. Окна в машине были наглухо закрыты с того момента, как я повернул с асфальта на грейдер. Несколько солнечных дней высушили дорогу настолько, что малейшее движение по ней поднимало клубы пыли, поэтому, несмотря на жаркий день, опускать стекла даже на чуть-чуть не хотелось. К тому же, закрытые окна приглушали шум от движения по гравию. И все равно этот шум был настолько силен, что даже при закрытых окнах переговариваться приходилось практически криком.

Переехав через рельсы, я остановился метров через десять, в тени высокого дерева, чтобы перво-наперво размять, затекшие от двухчасововой езды, ноги, а уж потом выбрать место для стоянки. Машина остановилась, двигатель выключился, но, несмотря на это, оставался какой-то посторонний шум и странная вибрация, которым я нашел объяснение только глянув в зеркало заднего вида – позади, через переезд, следовал поезд, состоящий из локомотива на базе трактора ДТ-54 и длинной вереницы раздолбанных, поломанных вагончиков, во многие из которых была навалена какая-то металлическая рухлядь – рельсы, ржавые бочки и проч. Явно все это епьтлдось на свалку!

Е-мое! Меня аж передернуло! Задержись я секунд на пять и проходящий поезд без запинки бы снес меня! Как щепку! Ну и ну! А я-то расслабился! Столько раз проезжал не то, что не глядя, а даже не раздумывая над тем, что надо бы поглядеть по сторонам. Ведь вбил себе в голову, что забросили узкоколейку! И что вышло? Меня же спасла чистая случайность. Ведь я не смотрел по сторонам, уставившись вперед в поисках спасительной, в такую жару, тени. Услышать шум поезда через закрытые стекла и за грохотом катающегося гравия я тоже не мог.

Плохо дело. Да, слава богу, что все закончилось легким испугом, вызвавшим, тот самый, упомянутый выше, холодок по спине.

Потом я узнал, что это был последний поезд.

Осенью рельсы начали разбирать и на следующий год их уже не было совсем к великой радости грибников, которые стали ходить в лес по насыпям не зацепляясь о лежащие шпалы.

Мораль рассказа такова: если что-то может случиться, то оно рано или поздно случится. Я теперь четко помню об этом, запомните и вы.