С приближением осени в Петрограде, прифронтовом городе, мы почувствовали, что опасность возвращается, и на сей раз, может быть, смертельная. По правде говоря, к ней уже привыкли. Один британский генерал сформировал в Таллине (Ревеле) временное российское правительство, во главе которого поставил Лианозова, крупного нефтепромышленника. Конечно, это было несерьезно. В Хельсинки эмигранты открыли Белую биржу, где проводилась котировка банковских билетов с изображением царей (что было весьма кстати, так как мы специально печатали их для дураков), продавалась недвижимость в советских городах и акции обобществленных предприятий: призрак капитализма изощрялся в изгнании. Тем более несерьезно. Серьезным были тиф и голод. Красные дивизии на эстонском фронте, беззащитные перед вшами и нехваткой продовольствия, были деморализованы. В оплывших окопах я видел исхудалых и жалких бойцов, уже ни на что не способных. Начались холодные осенние дожди, война томительно затягивалась для этих бедолаг, без надежды, без побед, без обуви, без провианта, и для многих шел уже шестой год войны, а ведь они делали революцию ради мира! Эти люди ощущали себя в круге ада. «Азбука коммунизма» напрасно объясняла, что очень скоро у них будут земля, справедливость, мир, равенство после того, как произойдет мировая революция. Наши дивизии тихо таяли под тусклым солнцем невзгод. Крайне разрушительное движение зародилось в недрах армий гражданской войны, белых, красных и прочих — движение зеленых. Они взяли свое название от лесов, в которые бежали, привлекая дезертиров всех армий, не желающих больше воевать ни за кого — ни за генералов, ни за комиссаров, а только за самих себя, чтобы потом прекратились все войны! Их группы были по всей России. Мы знали, что в лесах Псковщины росло число зеленых (оно достигало нескольких десятков тысяч человек). Хорошо организованные, оснащенные штабом, пользующиеся поддержкой крестьян, они пожирали Красную армию. Кроме того, участились случаи перехода на сторону врага, как только становилось известно о том, что у генералов в частях дают белый хлеб. К счастью, чувство кастовости старорежимных офицеров сводило зло на нет: они продолжали носить погоны, требовали отдания чести и обращения «Ваше благородие», распространяя таким образом вокруг себя столь сильное зловоние прошлого, что наши дезертиры, наевшись, возвращались обратно или присоединялись к зеленым. По обе стороны фронта наблюдалась текучесть личного состава.
Свободное копирование
