Péters 1831 Mai
Que le sort d'une femme est singulier! Une simple imprudence, une inconséquance même et son bonheur même à venir est détruit! Ma conscience me reproche-t-elle? Oui, mais elle me reproche non des imprudences, des inconséquences, elle me reproche 1 apparence de ces défauts; et pour quelle raison encore j'ai paru telle? hélàs, par la crainte de faire voir ce que je sentais réellement.
Mon frère Alexis a désiré épouser Sophie Wacilchikoff. Le tout n'a pas réussi: de notre côté nous nous sommes pris (comme toujours) maladroitement, du leur il y eut <нрзб> écrite et même coquetterie de la part de la demoiselle. Mais enfin pendant que le tout était indécis nous avons été jeté, comme disent les anglais, dans la société <нрзб> l'essence des autres. Les Galitzine (Barbe) et eux arrangèrent un caroussel. J'en fus. Mon art d'équitation attira tous les regards, mais je puis dire ne me flatta pas, je suis si sûre de monter bien que je suis étonnée qu'on s'en étonne. Dans ce carousel voilà les paires qui montaient. Basile Repnine et Mme Diwoff, Smirnoff et Sophie Wac: Marie, ma belle soeur et Revendlos de l'ambassade de Danemark (un imbécile), la Princesse Zinaide Galitz et Zinovieff, la princesse Troubezkoi et Ozeroff, Sophie Karamsine et Morgenstern (de l'ambassade de Suède), Catherine Wac. et Goîovine (un sot), moi et le Prince Lobkowich de l'ambassade d'Autriche. Mon cavalier était très aimable. Il était plus que cela, il était charmant. Mais il fut obligé de partir en courrier en Autriche au sujet des affaires de la Pologne, ainsi j'eus un remplaèant et voilà le malheur. Ce fut le comte Alexande Alopeus qui à l'âge de 16 ans a été un peu amoureux de moi. Et l'on revient toujours à ses premiers amours! Parmi les jeunes gens au carousel il y en avait un distingué sous tous les rapports comme pour la figure aussi bien pour la conduite. C'était M. Zinovieff. Il commenèa à me faire un peu la cour; un peu beaucoup mais avec tant de précautions que ce n'était je crois que moi et ma belle soeur qui l'avait remarqué. Mais hélàs, le dernier but après le carousel a tout détruit. Il y est arrivé tard, il avait été de service. Je dansais, j'étais engagée pour toutes les contredanses, le maudit prince Kourakine m'avait engagée pour la Mazourka un moment avant son arrivée. Je dus donc lui refuser. Alopeus ne me quittait pas, il dansa avec moi une franèaise et puis se plaèa à côté de moi lorsque je dansais. Le tout allait encore bien. Mais à la Mazourka Alopeus ne dansait pas, vint se mettre à côté de moi, Zinovieff ne dansait pas non plus, mais assis auprès de Mme Balabine et avait l'air de causer hélàs, je crois il observait plutôt. Je causais, je riais avec Alopeus et comme je croyais faire passer mon désappointement mais Z. se fâcha apparemment, il ne me compris pas et alla faire sa cour à Sophie Wac. S'il le fit pour me rendre jalouse, il y réussit parfaitement. Après la mazourka il partit. Le comte Alopeus resta, il continua la cour, mais elle ne m'était plus agréable. Les remarques méchantes de Sophie Karamsine contribuèrent à me la rendre même désagréable. Z. ne tint pas sa parole à mon frère de venir nous voir. Je crois bien que j'ai eu tort. On répandit dans le monde le bruit que Alopeus me plaisait. Je ne revis qu'à la promenade Z. Nous allons partir pour la campagne. Tous les projets s'évaporent et me voilà plus triste, plus seule que jamais.
(Петер<бург> 1831 май
Как странна женская доля! Достаточно простой неосторожности или всего лишь непоследовательности, и надежды на счастье разрушены! Мучает ли меня моя совесть? Да, но она корит меня не за неосторожность или непоследовательность, она упрекает меня лишь за создание видимости этих недостатков. И за что же мне приписывают их? Увы, за мою боязнь обнаружить свои подлинные чувства.
Мой брат Алексей хотел жениться на Софи Васильчиковой. Но ничего не удалось. Со своей стороны мы принялись за дело (как всегда) неуклюже, они отвечали неискренностью и даже кокетством со стороны барышни. Но в конце концов пока еще все было неопределенно, нас оттеснили, как говорят англичане, в общество иных-прочих. Они и Голицыны (Бабет) устроили карусель. Я участвовала в ней. Мое искусство верховой езды привлекло взгляды всех присутствующих, но, смею сказать, это мне не льстит; я так уверена в своем мастерстве, что даже удивлена, что этому удивляются. В этой карусели участвовали следующие пары: Василий Репнин и Mme Дивова, Смирнов и Софи Вас<ильчикова>, Мари, моя свояченица и Ревентлов (идиот) из посольства Дании, княгиня Зинаида Голиц<ына> и Зиновьев, княгиня Трубецкая и Озеров, Софи Карамзина и Моргенштерн (из посольства Швеции), Екатерина Вас<ильчикова> и Головин (дурак), я и князь Лобкович (из посольства Австрии). Мой кавалер был очень любезен. Более того -- он был очарователен. Но он должен был уехать курьером в Австрию в связи с событиями в Польше, и потому мой партнер был заменен. И вот несчастье, это был граф Александр Алопеус, который в 16-летнем возрасте был в меня немножко влюблен. А к первой любви всегда возвращаются! Среди молодых людей на карусели был некто, выделявшийся изяществом во всех отношениях -- и во внешности, и в манерах. Это был г-н Зиновьев. Он стал слегка ухаживать за мной, чуть более, чем требует обыкновенная учтивость, но столь осторожно, что, думаю, лишь я и моя свояченица это заметили. Но, увы, последний бал после карусели все расстроил. Он приехал на него поздно, он был на дежурстве. Я танцевала и была приглашена на все контрдансы, проклятый князь Куракин пригласил меня на мазурку за несколько минут до его прихода, и я вынуждена была ему отказать. Алопеус не отходил от меня, он протанцевал со мной французский танец, а потом уселся возле моего места, когда я танцевала. И все бы еще ничего, но поскольку Алопеус не танцевал мазурку, он водворился рядом с моим местом. Зиновьев более не танцевал, но сел возле Мадам Балабиной и, казалось, беседовал с нею. Увы, я думаю, он скорее наблюдал. Я разговаривала, я смеялась с Алопеусом и думала, что это поможет мне скрыть мое разочарование, но З<иновьев>, по-видимому, был раздосадован этим; он не понял меня, и стал ухаживать за Софи Вас<ильчиковой>. И если он сделал это, чтобы возбудить мою ревность, то вполне в этом преуспел. После мазурки он уехал. Граф Алопеус остался и продолжал свои ухаживания, но они мне удовольствия больше не доставляли. А злые замечания Софи Карамзиной сделали их просто несносными. З<иновьев> не сдержал обещания посетить нас, которое он дал брату. Я понимаю, что сама виновата. В свете распустили слух, что Алопеус мне нравится. С тех пор я видела Зиновьева лишь однажды на прогулке. Мы уезжали за город. Все мечты улетучились. И вот я более печальная и одинокая, чем когда-либо...)
Свободное копирование
