Когда-то в журнале «Архитектура и Строительство Москвы» я увидел статью под названием «Город, который нельзя полюбить», как вы понимаете речь в этой статье шла о Москве. Сначала я как-то недоверчиво воспринял это название, но с течением времени заметил, что часто так называю Москву.
Много у меня есть разных поводов чтобы так называть Москву. Здесь и чудовищные размеры, и обилие «всяких и разных» на ее улицах, и бестолковость планировки, и безобразие архитектуры, это и наличие, как в страшной сказке, больших и корявых деревьев, отнимающих у окон солнечный свет, а осенью засыпающих улицы скользкими мокрыми листьями, это и… то и это… В общем – много всего. В этом рассказе речь пойдет о идиотизме московской топонимии.
Московская топонимия действительно идиотична. Названия московских улиц, вырабатываемые веками, уничтожила безжалостная Красная Власть, которая пыталась, тем самым, стереть многовековую людскую память. Даже, если бы Охотный ряд снесли, а его снесли бы в двадцатом веке обязательно, то сохранилось бы имя и предания связанные с ним. Поэтому у москвичей при слове «Охотный ряд» сразу же бы возникал образ места перед Историческим музеем и Александровским садом, независимо от того, чтобы тогда было построено там. Но Ленин и его сотоварищи назвали это место «Проспектом Маркса» – ни к селу, ни к городу. Существуй такое название в Немецкой слободе или еврейском квартале, который располагался на месте снесенной недавно гостиницы «Россия» – оно бы было объяснимо. Но «Охотный ряд» и «Проспект Маркса» понятия несочетающиеся и невзаимозаменяемые.
Когда Москва стала раздуваться по приказу Никиты Сергеевича Хрущева, началось такое, что выноси святых. Включив в себя окрестные села и городки, которые, благодаря Советам, обязательно имели Ленинские, Коммунистические, Советские и прочие верноподданнические улицы, Москва получила около 11 Центральных, 27 Коммунистических и много еще каких одноименных улиц. Неразбериху пытались выправить придав именам улиц «географическую» направленность. На востоке появились Илимская и Красноярская, на севере Полярная улицы, на юге – Кавказский бульвар, но многое то ли было не замечено, то ли замечено, но не исправлено.
Никто не заметил или не захотел замечать «дилемму противоположностей» – метро Октябрьская на юге Садового кольца и Октябрьское поле на Северо-Западе, метро Академическая на юге города и Большая Академическая улица на севере, улица Бабушкина на юге и метро Бабушкинская диаметрально противоположно на севере. Создавалось впечатление, что Советские руководители намеренно создавали топографические и топонимические сложности, чтобы враг, шпион и вредитель не могли правильно сориентироваться. Таких ляпсусов можно насчитать много, но сейчас расскажу только об одном, который мне хорошо запомнился, потому что Красная власть здесь провела и меня, который считал и до сих пор считает себя знатоком Москвы..
У нас на кафедре была дорожная лаборатория, на базе ЗИЛ-131, которую использовали для перевозки разных тяжелых грузов заведующему нашей кафедрой и его многочисленным друзьям и знакомым. Покупка мебели, холодильников, дачные переезды никогда не обходились без нее, водителем которой был Виктор Малюшин, пацан, совмещающий, как это было принято, работу на кафедре с обучением в заочном институте.
Ему-то завкафедрой и поручил привезти какие-то, сделанные специально для нашего испытательного стенда, железяки в МАДИ с автопредприятия, находящегося на Третьем Лихачевском проезде. Об этом я узнал, когда Малюшин вернулся от руководства, со словами: «Вовка, ты у нас грамотный, инженер, все знаешь – дневной заканчивал – скажи – где Третий Лихачевский? А то я – пятикурсник-заочник в этом ни фига не смыслю!»
Где находится эта улица я не знал, но, как и положено инженеру, начал рассуждать логически и решил, что раз есть Автозавод имени Лихачева, то Лихачевские проезды должны быть где-нибудь поблизости, совершенно забыв о том, что первоначально завод носил имя Сталина.
Все бы было нормально живи я в Америке или в Европе, но в России, тем более в ее сердце – Москве, законы логики повисают безжизненными плетями. «Умом Россию не понять» – сказал какой-то великий человек, «а логикою не объять» – скажу я.
Часа полтора мы проколесили вокруг ЗИЛа, но никакого Лихачевского проезда не нашли. Не нашли даже каких-либо других улиц, как-нибудь связанных с Лихачевым или вообще – с автомобилестроением, кроме Автозаводской. Глаза упорно мозолила Велозаводская улица, хотя в Москве велосипеды тогда не выпускались.
Сначала мы хотели позвонить на кафедру и признаться в своей глупости Баловневу, но на наше счастье трубки у всех телефонов-автоматов, что нам попадались, были оторваны и мы поехали обратно в надежде на то, что в институте найдем того, кто знает где Лихачевский проезд.
Остановившись на улице, не заезжая во двор института, чтобы не быть увиденными, Малюшин вышвырнул меня из кабины со словами о том, что поскольку сам наворотил, сам и исправляй. Ничего не оставалось делать и я пошел к своему другу Сергею Ивановичу Павлову. На мое счастье у него была автобусно-троллейбусная карта Москву, по которой мы быстро обнаружили, что Лихачевский проезд, гораздо ближе к МАДИ, чем ЗИЛ и до него легко доехать.
Когда мы вернулись с полученными металлоконструкциями Баловнев заметил, что мы ездили более четырех часов и сказал, что использовать служебную технику для частных разъездов (особенно возле мебельных магазинов) недопустимо. Мы виновато потупили глаза и промолчали. Лучше было сознаться в расхищении социалистической собственности, чем в собственной глупости.
А лишь недавно, обнаружив в городе Долгопрудном, Лихачевское шоссе, я узнал, что была когда-то деревня Лихачево, не имеющая ничего общего с Заводом Лихачева, по имени которой названы были шоссе и несколько проездов, которые вели к этому шоссе.
Свободное копирование
