В этом доме у нас начала увеличиваться семья. Появились: Ирочка – рождения 1951 г. 16 марта,
Сашенька – 1956 года, 9 ноября.
Учебный год 1951-52 гг у нас жила Таля, 1 год жил ее сын Юра, предполагалось обследование и операция. Жили отец мужа и его племянник. В этом доме умер мой брат, 12 июля 1958 года.
Здесь у нас было хозяйство: куры, гуси, индюки. Особенно мне нравились гуси. На работу идешь . их выпустишь во двор, на лужок с лужицами, возвращаешься – они уже заметно подросли. Индюки привыкли спать на деревьях и крышах домов. Когда построили сарайчик. Их было трудно загнать. Муж гонялся одну ночь за ними, пока не упал на изгородь – сломал себе ребра (соседи огородили).
В 1951 году, когда Ирочке было 9 месяцев, нам было трудно, но необходимо поступить в ВУМЛ – вечерний институт марксизма-ленинизма. В то время были поставлены условия: хочешь работать – учись в ВУМЛ. Конечно, никого не увольняли, кто не учился. Я очень серьезно готовилась к занятиям. Через дорогу от места моей работы был Дом полипросвещения, и я ежедневно, прямо с работы заходила и готовилась к семинарам. Муж пользовался моими конспектами (он иногда уезжал в командировки). Витя – брат – тоже поступил в ВУМЛ в Ленинграде, говорил мне: «Как же, ты учишься, а я – нет...»
У мужа начал болеть желудок – сказались условия военных лет. Он часто бывал в командировках один, получаил сухой паек. Когда выезжали отделеним – обеды готовили. Кроме этого, учась еще в институте, он заболел – гайморит, оперировался. А для лечения в те годы применялся красный стрептоцид. Он его употреблял в очень больших количествах и длительное время. Впоследствии установили, что стрептоцид канцерогенный. С производства его сняли.
Спокойно в Алма-Ате не жилось: то ожидали землетрясение, то наводнение... Один раз, когда жили в этом домике, было землетрясение на 4 балла. У нас уже был Саша, до года. Ира – шести лет – в детском садике. Витя был в отъезде. Был очень сильный гул. Я решила, что у нас развалилась печь на кухне. Вышла – цела. Поняла, что это землетрясение. Дала слово – уедем.
Второй случай. Предупредили, чтобы забирали детей из детсадов, ожидается наводнение. Муж опять в отъезде. Я привязала лестницу к трубке на чердаке, приготовила одежду, постель, еду, если понадобится, поднять на чердак. Но наводнение наш район обошло.
В 1958 году в Ленинграде заболел брат – онкозаболевание. Я его вызвала к себе, т.к. у нас был врач. Излечивающий в 20 % случаев подобных больных. Но он в эти 20% не попал. 12 октября 1958 года он скончался. Похоронили его на центральном кладбище на Ташкентской аллеею В 1959 году мы уехали из Алма-Аты, оставив его на чужбине.
В 2007 году его внучка Надежда решила съездить в Алма-Ату (уже Алматы) и разыскать могилку. И ей это удалось, к большому моему удивлению. Я была очень довольна. Теперь я спокойна, что с могилой все в порядке. Памятник, столик, сама оградка – всё в сохранности.
Летом 1959 года мы: я, Леля, Тома, маленькая Женя, Ира (ей было 8) пошли на кладбище к Вите – брату. Задержались. На обратном пути вышли из глубины, пошли по его границе. Когда прошли сторожевой домик и стали спускаться на центральную дорогу для выхода с кладбища, были спущены сторожевые собаки (т.к. в 7 часов вечера кладбище закрывалось). Они с громким лаем бросились на нас. Все побежали. Я кричу: СТОЙТЕ! СТОЙТЕ! Оглянулась – собаки бегут, головы в стороны, устрашающий лай – их было около десяти.
- СТОЙТЕ! СТОЙТЕ!
Оглянулась – они уже метрах в десяти от нас. Опять с криком «стойте!” присела – руки в стороны: пока меня разрывают, остальные убегут. Вдруг тишина, лай прекратился. Наши бежать остановились. Оглянулась – собаки спокойно, без лая, пошли назад.
А ведь осенью 1958-года я часто, раза по 2-3 в неделю, прямо с работы заезжала на кладбище – оно уже закрывалось. Я выходила на границу его, но с другой стороны, шла по чеченскому поселку. Было страшновато.
