Все семнадцать лет этот полноправный член семьи радовал нас своей лаской и умом. Ей нравилось, когда за ней ухаживали, выхаживали после многочисленных операций, вывозили на испанский пляж, где она зарывалась носом в песок, жарилась на солнце, мокла в море, а через неделю от соленой воды покрывалась гнойниками почище ющенковских… Но все это было позже, а тогда мы привезли её на Гандон и стали думать, как же её назвать? В королевском родословном паспорте стояла дата рождения: 8 марта 1981 года и буква U. Мама моя предложила дать ей имя Урча - Urtcha, что по-нанайски - «девочка». Если верить, что данное имя является своеобразной Кармой жизни, то наша Урча вполне оправдала свою судьбу - она так и осталась девственницей. Никаких миллионов мы на её потомстве не заработали, но зато она полностью вписалась в ряды перемещенных лиц, легко войдя в семью русских эмигрантов в тринадцатом округе Парижа, населенном китайскими беженцами.
Урчу пора было воспитывать. В этот минимум входили прогулки без поводка, знание своей подстилки, уважение к ближнему и прочий собачий кодекс чести. Получалось все наоборот, дрессировке подвергались мы. Гулять она не любила, и как мы ни тянули ее, бросая приманки в виде мячиков и конфет, дело дальше пяти метров не шло. Она упиралась, отчаянно тормозила, прохожие оглядывались и смеялись… Приходилось брать упрямого «слоника» на руки, нести до ближайшего садика. В результате мы так и не научили ее ходить «у ноги», садиться и ложиться по команде, знать свое собачье место на коврике, от которого, кстати, она наотрез отказалась и прочно поселилась на нашей двуспальной кровати, нахально улегшись между нами тяжелым бревнышком. Чем старше она становилась, тем чаще казалось, что Урча обладает неким чутьем, не свойственным животному. Нет, она не становилась похожа на хозяев (хотя это было бы не лишним), но в ней созрела личность, которая привела к некоему очеловечиванию. Она тонко угадывала атмосферу дома, настроения, с каждым членом семьи у неё была своя повадка. К больному она прижималась своим гладким, розовым пузом, и было чувство, что ей удается вытянуть из тебя недуг. Она чуяла наших гостей: если то были добрые друзья, она не реагировала на них, уходила в другую комнату и, зарывшись носом в подушки, спокойно дрыхла, если же люди с дурными мыслями, она забивалась в угол комнаты и начинала мелко дрожать. Иногда дело доходило и до хулиганства. Помню, к нам приехал Виктор Балашов из Америки, старый лагерный друг Никиты, по прозвищу «Балаш-побегушник». Мы сидели на кухне и ужинали, шарф и пальто Балаша остались в соседней комнате, где Урча мирно спала на диване, ничто не предвещало бури… Разговор и застолье наше затянулись, и я не пошла проведать собачку. К последнему метро Витя заторопился, пошел одеваться, мы вошли в комнату и обомлели: пальто, шарф и шляпа гостя были изодраны в мелкие клочья. «Этот шарф мне связала любимая девушка», - как-то удивленно и беспомощно пролепетал Балаш. Наша «зайка» мирно посапывала, поскуливала и подрагивала ногами во сне, наверняка она видела весёлый собачий сон.
В воспитании детей мы чаще всего полагаемся на свою интуицию, реже - на книжные советы, иногда - на опыт родителей, хотя ответную радость и благодарность получаем не сразу. С животными проще: вкладывая в них свою любовь, взаимность получаешь сразу. Урченька была напрочь испорчена нашим воспитанием. Из нее выросла эгоистка, она ревновала нас не только к гостям (таким, как друг Балаш), не выносила нашего отсутствия. Как-то мы ушли в гости и вернулись далеко за полночь. Сразу показалось странным, что нас не встретил обычный радостный лай и прыжки до потолка. Мы прошли в комнаты, собаки не было, на балконе, дверь которого была открыта, ее тоже не оказалось, я заглянула в платяной шкаф - пусто… Мне бросилось в глаза, что дверь на кухню плотно закрыта. Подергали дверную ручку - казалось, будто с другой стороны дверь что-то держало. Прислушались. Странные шуршащие звуки, потом скулящий лай… Поняли, что собака жива. Возились мы долго, кое-как открыли дверь (оказалась - табуретка), вошли и увидели жуткую картину: мука с горчицей и вареньем, рассыпанная крупа, разгрызенные пластиковые бутылки. Вода, перемешанная с бумажными упаковками, разодранными в клочья, образовала на кухонном полу настоящий слой папье-маше… Из-под кухонного стола вылезло настоящее чудище с перемазанной мордой. Она не чувствовала себя виноватой, хвост не поджала, не убежала в уголок, а с радостью принялась носиться по комнатам, сметая все на своем пути. Утром я обнаружила, что в коридоре ножки книжных полок она хорошо обгрызла…
Свободное копирование
