В марте умер Сталин. Отец не пустил нас в город. И славу богу! Было много погибших в давке. В мае начались выпускные экзамены. Тогда в школах каждый год заканчивался экзаменами по 6-8 предметам. В конце войны открылась наша Всехсвятская церковь. И Я перед экзаменом отстегивала комсомольский значок, прятала его в карман фартука и заходила в церковь. Я покупала свечку и ставила ее перед иконой Николая Чудотворца. Потом выходила из церкви, прикалывала комсомольский значок и шла в школу на экзамен.
Мы все еще учились с мальчиками раздельно. Наша директриса не разрешала мальчикам в нашей школе приходить даже на вечера, где играл наш драмкружок. За то на вечере в мужской школе мы приходили под надзором классного руководителя. Обычно мальчишки давали концерт: читали стихи, пели песни, играли на скрипки или других инструментах. Однажды шел такой концерт. Объявили русский романс и на сцену, смущаясь, вышел огромный толстый парень. Он откашлялся и басом запел: «Выхожу один я на дорогу», замер перед второй строчкой и вдруг из зала кто-то из мальчишек сказал: «С такой рожей только на дорогу выходить». Все в зале дружно засмеялись. Парень повернулся и ушел со сцены. Я тогда уже мечтала быть актрисой, и мне было ужасно жалко его. Я даже хотела пригласить его на «белый танец», но его нигде не было, он ушел с вечера.
Выпускной бал. Мальчишки из 144 школы пришли к нам на вечер. Самые смелые начистили носовыми платками ботинки, постучали в дверь и ждали директрису для переговоров. Она увидела, что они без преподавателя и стала объяснять, что пока она жива, никто из мужчин не переступит порог школы. Ребята уговаривали. Она говорила о своих принципах, а в это время остальные ребята нашли две доски, приставили к окну нашего зала. Мы открыли окна и мальчишки, спрыгивая на пол зала, стали приглашать нас на танцы. Клавдия Михайловна зашла в зал, увидела радостные лица выпускников и сказала: « Где же мои принципы?». Под утро на Ленинградку подошли троллейбусы. Троллейбусный парк шефствовал над нашей школой. Мы сели в троллейбусы и поехали по утреннему шоссе на Красную площадь, потом на Ленские горы. На Красной площади мы сфотографировались. У меня остались фотографии.
На выпускном вечере географичка (Лидия Михайловна) подозвала меня и сказала: «Я слышала, что ты собираешься в театральный? Я хочу тебе сказать, что когда-то я тоже пошла в театральный, а потом поняла, что надо менять профессию. Лучше быть хорошим преподавателем, чем посредственной актрисой. Ты много ездила, много видела, кому как не тебе быть хорошим преподавателем географии». Этот разговор решил мой выбор. Я утром, после выпускного вечера, пошла в пединститут и подала документы на геофак. Документы я подала без особой подготовки, просто чтобы посмотреть, как проходит экзамен, чтобы на будущий год поступать в институт всерьез.
Экзамен принимал Артоболевский. Я попала за один стол с Толей Эпшейном (будущий кандидат наук, специалист по Западной Сибири). Мы вытащили билеты, получили по листу бумаги. Толя вцепился в свой листок бумаги и начал мелким почерком быстро писать. Я посмотрела свои вопросы и по каждому написала короткий план. Один вопрос был об особенностях сельского хозяйства Закавказья. Я подошла к карте. Долго смотрела на нее, запоминала условные знаки. Потом села за стол и стала вспоминать Баку, поездки на стрельбище, верблюдов, стадо овец, ишаков. Толя закончил первый лист и попросил еще лист дополнительно. Артоболевский дал ему лист и пригласил меня отвечать. Я подала ему лист с несколькими строчками, он посмотрел на него, вернул мне и сказал: «Рассказывайте». Я начала отвечать по пунктам, прибавляя более подробно «примеры из жизни». Потом я перешла к сельскому хозяйству Закавказья. Я рассказала о том, что летом бывает жара, какие сильные ветры с песком приносит из Средней Азии (из Красноводска) ветер. Эти ветры высушивают траву у побережья и только в горах и предгорьях есть корм для скота. Пастухи до самой осени уводят в горы отары овец. Тут Артоболевский спросил: «А как называется такое скотоводство? Я запнулась, смешалась, но он как-то проникся ко мне и поставил мне отлично.
Мы учились в главном корпусе института. Вместе с литераторами, историками и дефектологами. Это было старинное здание, где до революции помещался институт благородных девиц. Внутри корпуса был круглый зал с колоннами. Здесь во время институтских вечеров устраивали танцы. Сюда приходили химики из института Тонкой химической технологии и студенты медики из Мединститута. Эти институты располагались в нашем дворе. Иногда приходили ребята из военного училища. Танцевальный зал был высокий до самой крыши. На 6-м этаже были курсы рисования, которыми руководил Михал Максимович, лаборанткой курсов была Лариса Федотова (которая потом работала со мной в СОПСе). Михал Максимович был не высокого роста, хромой, не красивый на первый взгляд. Но это был удивительно добрый человек. С ним было очень интересно общаться. Каждому он подбирал прозвища. Я с первого курса начала ходить в стрелковую секцию и вскоре стала общественным инструктором по пулевой стрельбе. Вскоре предполагались соревнования по пулевой стрельбе в Венесуэле, и Михал Максимович прозвал меня «Венесуэла-95».
Лариса Федотова была выпускницей нашей 149 школы и студенткой старшего курса нашего факультета. В дальнейшем судьба надолго связала нас. В частности, в 1956 году я хотела поехать в экспедицию. И Лариса направила меня в СОПС к Утенкову, нашему бывшему выпускнику
1954 г.
Геофак. Практика в Вербилках (Дмитровский район). Утопленник на реке. Левка Стебельков - «жених», «Боюсь голову градом побьет». Васька Иваницкий и прочие «утопленники».
Мы на геофаке первого курса были первой группой. Почти полностью девченочной. Из мальчишек было только двое: Васька Иваницкий и Лева Стебелькой. Вася был наш ровесник, а Лева уже отслужил армию, но был какой-то странный. В прочем они оба были странные. Васька с ходу влюбился в нашу старосту Риту Горемыкину и на практике в Вербилках носился по косогорам и истошно вопил отрывок из арии: «Маргарита, ты ли это?». Гидрологию проходили на большой резиново лодки. Надувать ее было трудно, и мы один раз надули и таскали ее в лагерь на себе. Тащить было трудно. Однажды начался дождь, шла гроза, мы торопились в лагерь. Вдруг Лева Стебельков бросил тащить нашу лодку, отошел от нас, накрыл голову курткой и побежал в лагерь. Все девчонки закричали: «Стебельков, ты куда?», а он обернулся и говорит: «Боюсь голову градом побьет, нажимая на букву «О».
После практики мы собрались группой у меня дома на Соколе. Мы сидели в большой комнате и пели песни, а на кухни Лева Стебельков разговаривал с моей мамой и бабушкой. Он говорил, нажимая на «О»: «Хотел жениться на Мамаевой, но она больно грубая девица». Мама и бабушка потом долго смеялись надо мной и говорили: «Так вот и останешься в девках». Однажды на практике вечером мы гуляли по берегу речки и увидели мужскую одежду. Мы замерли, и прислушались. На реке была абсолютная тишина. Мы подождали, покричали. Вокруг было тихо. Мы взяли вещи и пошли в милицию, сказали, что кто-то утонул. Утром пришли в милицию и спросили: «Нашли утопленника?». В ответ был такой хохот! А потом дежурный сказал: «Девчата, идите и никому об этом не говорите, потому что «утопленник» забрал свое белье и сказал: « Поймаю этих девчонок и побью. Я сидел там часа три в воде пока стемнело, меня всего комары сожрали!»
Наша группа почти полностью была туристской. Горный семинар вел у нас Юра Визбор. Он был худой, стройный светловолосый с голубыми глазами. Все девчонки были немножко влюблены в него. Весь институт пел его песни. Хорошие песни писала Ада Якушева с литературного факультета. Вообще все факультеты ходили в походы. Шли разными маршрутами и приходили в одно место, которое называлось «Турград». Здесь отдыхали, пели новые песни и возвращались в Москву. Это было замечательное время. Зимой у нас было походы в разные города и области, но это было уже на втором курсе. Мы учились в главном корпусе института, недалеко от Пираговки, в районе Хользунова переулка. За главным зданием был сквер и здание Медицинского института, рядом здание Химического института. На Усачевке было здание физического и математического факультета, где училась Нина Ковалевич. Там же находилась кафедра геологии. Руководила ею знаменитая профессор Варсанофьева Вера Николаевна. В одном из кабинетов висел ее портрет, написанный маслом. В те годы когда она была молодой геологиней она объездила почти пол света. Она показывала нам камень равновесия в Андах и рядом красивую девушку в спортивной одежде и говорила: «Это я сфотографировалась, чтобы показать масштаб размера этого камня.
