Ближе к концу срока участились беседы с начальником оперчасти. Любопытная личность: молодой, с высшим образованием (окончил университет, юрфак), довольно циничен и откровенен во взглядах, все понимает, в партию не вступает – в общем, не стандартен для такой должности.
Он сказал (думаю, это было не только его мнение), что для меня остается три реальных пути: или порвать с прошлым и жить нормальной жизнью, или уезжать, или сидеть.
Тогда, при разговоре с приезжими гэбэшниками, тоже были намеки по поводу отъезда, даже прямой вопрос.
Говорили, чтобы подумал о сыне, что ему здесь будет нелегко (при таком отце), вот там - наоборот, это только поможет, и т.д.
Я ответил, что уезжать не собираюсь и надеюсь, что они дадут мне возможность спокойно жить на воле.
Но было ясно, что вариант с отъездом их бы устроил. Время освобождения приближалось.
До последнего дня можно было ждать продления срока, но все же 4 февраля 1984 г. во второй половине дня я вышел на свободу.
В полученной при освобождении справке стоял штамп: “подлежит документированию по месту жительства”. Это значит - надзор.
В Москву ехать нельзя - после моей судимости в столицу, как и в ряд других городов, меня не пускали.
Выбрал родной город Калинин (сейчас Тверь) - там хоть родственников и друзей много.
Свободное копирование
