Но вернусь к голиковским вечерам. После ужина хозяева и гости выходили в зал. Затевался разговор о последних событиях, о театральных представлениях на Бурцевой горе.
Рославль наш не обходили стороной и знаменитые артисты. Здесь бывал Леонид Витальевич Собинов. Он даже выбрал себе из Рославля невесту — одну из дочерей купца Мухина. При мне выступали на Бурцевой горе братья Дуровы. а Владимир Дуров — чему я свидетель — появился однажды на вечере у Голиковых. Были в Рославле и свои самородки. Дочь изобретательного купца Алексея Титыча Микешина Софья потрясала рославльцев талантливой игрой в любительских спектаклях. которые проходили в Летнем театре на Бурцевой горе. Помню ее как гостью семьи Голиковых.
Обычно в разгар обсуждения театральных новостей в доме Голиковых появлялся кто-нибудь из артистов, гастролировавших в Рославле. Нередко это были оперные певцы. Гостю почет и уважение. Жена Хрисанфа Герасимовича садилась за фортепьяно. Гость обычно сразу же отзывался на просьбу спеть. Постепенно добирались до хорового пения, и тут Голиковы показывали, чего стоит их домашний хор. Пели русские народные «Есть на Волге утес», «Из-за острова на стрежень». «Ноченьку». Пели украинские песни. Особенно хорошо они звучали, когда в гостях был кто-нибудь из украинской оперной труппы.
Коронным номером всегда оказывалась удалая песня, которую, по-моему. сами Голиковы и сочинили.
Что за песни!
Вот так песни
Распевает наша Русь.
И возьми совсем хоть тресни,
Так не спеть тебе, француз.
Золотые, удалые, не немецкие —
Песни русские. живые, молодецкие!
Запою про сине море,
И про матушку Москву,
Про кручинушку и горе,
И про родину свою!
Золотые, удалые, не немецкие —
Песни русские, живые, молодецкие!
Гей! — как гаркнет.—
Гей, калина! Не шуми, дремучий бор.
Землю кроют исполины,
И раздолье, и простор.
Золотые, удалые, не немецкие —
Песни русские, живые, молодецкие!
Запечатлелась в моей памяти такая картина.
Одетые на европейский манер, но по всему духовному складу широкие, истинно русские люди, Голиковы, забыв на время про торговые дела, с наслаждением, в полный голос поют свою заветную, а в дверях залы, не решаясь войти, замер восхищенный Василий Кузьмич Ломаченков — крестьянин из села Ломни. Он на диво колоритен, этот щупленький мужичок в поддевке, смазанных сапогах и заломленном вверх картузе. Песня взяла за дущу и его — человека, погрязшего в мелких торговых интересах.
Свободное копирование
