Младший из дедушкиных сыновей - дядя Гуля, как он назывался у нас, дядя Сережа, как его полагалось называть «у Дьяконовых», - был наиболее противным из всех. Рыжеватый, с усиками, он казался плохой карикатурой на моего папу. От своей матери он взял все худшее. При весьма небольшом уме он отличался ленью, крайней пошлостью суждений, отсутствием интересов и, втайне от скромной до чопорности Ольги Пантелеймоновны, - блудливостью. Говорил он всегда бестактно и невпопад, и самый его голос - тенор какого-то особенного рокочуще-скрипучего тембра - вызывал у меня содрогание отвращения. Он без блеска получил высшее образование, - как и братья, экономическое, - женился на швейцарской француженке из хорошего дома - унылой брюнетке с длинным носом, еще более ничтожной, чем он сам, - и имел от неё двоих детей (старший умер в детстве, младшая потом выросла в инструктора райкома). До революции он, как видно, полагался на отцовские капиталы, а после революции оказался ни на что не способен - никогда не мог подняться выше бухгалтера маленького учреждения. Он и его семья постоянно нуждались в материальной помощи от моих родителей. Впоследствии он еще четыре раза женился, в том числе один раз вторично на своей первой жене, ездил за «длинным рублем» на Камчатку, быстро спустил свои рубли. Предпоследняя его жена, балерина, бросила его вo время Отечественной войны где-то в эвакуации; он попал бухгалтером в кубанский совхоз, жил в шестьдесят пять лет с колхозницей, произвел на свет дочь и писал сестре, что впервые познал, что такое любовь. Он умер, садясь в телегу, на которой собрался в районный ЗАГС - узаконить дочку.
Свободное копирование
