-26-
Александр
3--6 августа 1882, Таганрог
Сквалдырники!!
Начиная это письмо, я не знаю, какой из двух анекдотов рассказывать вам прежде. И тот и другой имеют значительный для характеристики Таганрога интерес, в то же время оба просятся на первое место. Быть может, оба они покажутся вам бессодержательными, но в этом вините ваше непростосердечие и жестоковыйность, а отнюдь не меня. Я передаю их вам с такою же охотой, с какою дядя заставляет нищих бить поклоны за братство, благотворящих, благо- и добродеющих и вообще за один рубль велие спасение стяжать имеющих. В последнем отчете братства значится: "Рубль пожертвованный составит благостыню, не пожертвованный же от избытка -- не подспорит оному. И какое же за это снискивает он (т.е. жертвующий) благоволение Божие, и какая его ожидает участь на небе!!!"
"О! А! И! У! Ю! ?! V!"
Анекдоты же заключаются в следующем.
Вообразите вы оба яркое южное утро, улицы, наполненные кухарками с кошёлками и корзинами, -- и вашего покорного слугу, шествующего в своем крылатом балахоне с "Семен-положь-рыбой", синими, бавнами и прочей снедью в корзинке. Идет ваш друг с базара и размышляет на тему: "Поколику се прекрасно". Ноша не отягчает, но праздномыслие обуревает. Вдруг в сей моламент из какой-то калитки вылетает кривосапожный гимназистишко-приготовишка и бежит во всю прыть по улице. Видимо, он улепетывает стремглав от какой-то опасности. Опасность вскоре не замедлила явиться в виде бабы с качалкой (чисто танроцкий инструмент). Вышеозначенная баба, махая оным инструметом, оставшись в калитке и, мегера суще, начала кричать во всю улицу:
-- Ах ты, вишкварок! (Читай -- хуже, чем сие слово.) Ты мине будешь у стекла бить. Та я тибе чириз жопу гузно протину! Иде твоя тетка троих детей подевала? Иде она их потопила? У нужнику? А их трое було? Ах ты... etc.
Мальчишка улетучился, но баба долго продолжала рассказывать историю трех теткиных младенцев, в сортире утопленных. Интереснее всего было то, что в это время проходил мимо городовой и даже не повел ухом, вероятно, памятуя гоголевское "Брешуть сучи бабы!".
Ну, не Таганрог ли это, братцы?
Другой анекдот еще лучше.
Марочиха запила (Ти Али). Родня собирается усовестить ее и несет под полами лозу для вящшего воздействия. Приходят нощию. Марочиха -- во лузях, и масса полных бутылок на столе. Перед началом экзекуции родня черпает из сих бутылок силу и крепость к предстоящей экзекуции и -- устилает своими пьяными телами улицу и переулок. Добрые люди под утро снимают с этой, на улице лежащей, родни сапоги и башмаки, освобождают от верхнего платья и удаляются. Родня просыпается и -- злобствует пуще прежнего на Марошку. Лоза накопляется вдвое.
И это -- не Танрог ли, братцы?
Могу и еще.
Живут в маленьком городке крохотные паучки. Живут, копошатся, движутся, женятся и плодятся. Приходит вдруг из Москвы "газета" с карикатурой на них. Паучки узнают в ней себя и брата авторов карикатуры осаждают политичными разговорами, из коих ясно: "Они, мерзавцы, пропечатали. Боимся, как бы и ты не махнул про нас что-нибудь".
Не провинция ли, братцы?
По поводу этого тетушка Миличка сказала такую глубокомысленную фразу: "Говорять -- у вас у Москве -- все такое-разное".
Что сей сон обозначает,-- не знаю, но фразу передаю стенографически. Смею думать, что эта бессмыслица среди голов-дынькой должна иметь особенно многозначительный смысл. Попытайтесь объяснить эту ерунду хоть при помощи регально-запечного кладезя премудрости, его же имя умолчу, страха ради иудейска.
Кстати, сколько здесь жидов, братцы, -- уму непостижимо! Даже на каланче -- жид. И как он не боится на такой высоте быть! А главное, как не грешно начальству так возвышать жидов над русскими! Подумай, Антоша, на эту тему! Мы ведь -- вольнодумцы.
Засим укладываюсь спать и, по-арабски, желаю вам спокойной ночи. Великий визирь Джафар, прощаясь с Гарун-аль-Рашидом, говорил ту же самую фразу, какую и я пишу вам: т.е. "Ачхи-тпру-ндры-чха! Ндры, тпру, чха!" На что всегда получал неизменно стереотипный отрет: "Хря-мря-вря-бря!"
Советую и вам, братцы, отходя ко сну, прощаться этими же благозвучными словами. И после сего совета безмятежно засыпаю.
Друзья -- я сплю.
Ибо бессонниц не терплю.
(Базилевич)