Как провели мы этот злосчастный вечер 9-го сентября 1792 года? К общему смятению присоединялись еще наши личные опасения за самих себя. Близость Мулена давала возможность легко отыскать нас тем, которые сожалели, что отец ускользнул от них. Не раз уже приходили разведывать, нет ли его у г-жи Гишар. Название аристократа, подозрительного чужака, не раз вырывалось из уст людей зловещего вида; наконец мы получили предупреждение, что отцу грозит личная опасность. Поэтому мы очень поздно решились уйти от наших добрых соседей в тот вечер, без шума, без света, убедившись, что никто не может ни увидеть, ни услышать нас. О сне не могло быть и помину. Де-ля-Барр, полковник Польского-Королевского полка, занимал до нас нашу квартиру и толпа могла об этом вспомнить. В мучительном раздумье отец мой скорыми шагами прохаживался по комнате, как вдруг дверь в нее отворилась. Вошла какая-то женщина, держа в руках глухой фонарь; распущенные волосы рассыпались у нее по плечам, платье было в беспорядок, она обливалась слезами; она была прекрасна в своем отчаянии. Мы ее тотчас узнали. Это была г-жа Турнуэр, жена харчевника, который доставлял нам обед. Живя по близости тюрьмы Пьер-Сиз, она готовила пищу для арестантов. Ей пришлось все видеть, и на ее лице сохранялся еще отпечаток ужасов этого дня. Она оплакивала несчастных офицеров, некоторые из них были убиты на ее глазах. Желание спасти одну из жертв привело ее в полночь к нам — то был полковник де-ля-Барр. "И вы сами", сказала она отцу, "подвергаетесь опасности; вас называли по имени, вас ищут; но, прежде чем бежать отсюда самому, помогите мне спасти де-ля-Барра". — Ах, что могу я сделать? Я здесь чужой, никому не известен; мне самому грозит опасность!—"Вы все можете сделать при помощи Барре", отвечала она ему. "Спасши г. де-Ноальи, вы навсегда пробрили его преданность. Барре обладает большой силой; если только он захочет, де-ля-Барр будет спасен". Барре был человек не только сильный, но и благородный. Когда отец взялся, подвергаясь сам опасности, доставить Ноальи его семьи, он доверил его Барре, во время тайного бегства из муленской тюрьмы.
Призывают Барре; ему предлагаюсь ни более, ни менее, как подвергнуть свою жизнь риску ради неизвестного ему человека; он тотчас соглашается; не теряя ни минуты, нанимает верную перевозчицу, спускается вниз по Соне до Рыбачьей набережной (port de la Pecherie); оттуда бегом достигает площади Терро и проникает задним ходом в гостиницу Милан в то мгновение, когда площадь, покрытая кровожадной толпой, оглашалась криками: "Подайте нам голову ля-Барра! где ля-Барр?" Этот несчастный, полагая, что все выходы уже заняты, не знал, каким образом спастись от верной смерти, как вдруг неожиданно к нему явился избавителем Барре! Он увлек его с собой, почти донес его на руках до лодки, куда и усадил, набросивши на него свой мундир национального гвардейца, и оттолкнул от берега спасительный челнок. Под покровом ночи перевозчица без шума достигла середины Соны и потом благополучно доставила доверенного ей человека одному из друзей Барре, жившему за городом. — Едва только Барре оставил нас, как г-жа Турнуэр продолжала: "К угрожающей вам личной опасности присоединяется еще другая; обманутая в своем ожидании, толпа может явиться сюда искать ля-Барра и по ошибке погубить вас. Надо бежать, следуйте за мной!" И эта женщина, которую нельзя было не признать благоразумной, покоряя всех своей воле, увлекла с собой отца. Вскоре мы узнали, что отец тотчас покинул предместье Вез. Мы находились в состоянии духа, которое легче себе представить, чем описать, —опасаясь за отца и воображая при малейшем шуме, что к нам приближается грозная толпа. Но при всем ужасе нашего положения, мы испытали, однако, большую радость, когда Барре пришел сказать нам, что он достиг цели; он был счастлив, что ему удалось спасти человека, но считал это таким простым делом, что не мог понять, почему им восхищались.
Тетушка моя провела ужасную ночь; она, как и мы все, испытывала сильнейшее беспокойство, но должна была, сверх всего этого, принять какое-нибудь решение, а это было чрезвычайно трудно в такую минуту. Она решилась по крайней мере не подвергать опасностями которые могли ожидать нас, двух девочек Пиолан, и как только развело, отправила их в сопровождении горничной и слуги к Косту, знакомому маркиза Пиолан, скромная обстановка которого, казалось, обеспечивала безопасность. Я простилась со своими подругами, не имея надежды когда-либо увидеться с ними; в то время минутная разлука могла сделаться разлукой на целую жизнь.
Свободное копирование
