День, назначенный для суда над моим отцом, приближался, а вместе с ним и самые мучительный опасения; мы сомневались в справедливости этого суда. Все известия, которые тогда получались, были весьма тревожные; смятение умов было всеобщее. Франция, над которой висели грозовые тучи, таила в своих недрах людей, полных преступных замыслов, нетерпеливо ожидавших случая их осуществить. Все жили точно на вулкане. Мы проводили тревожные дни и бессонные ночи. В числе судей было несколько врагов отца, и услужливые люди, которые всегда находятся в таких случаях, дали ему знать, что несколько голосов будет за смертную казнь. Таким образом прошел второй месяц его заключения.
Это было в первых числах августа; мы сидели у отца в темнице, утомленные тяжелыми думами, и глядели, как заходило солнце или скорее, как угасал свет. Было уже довольно поздно и темно, когда к нам вошел тюремщик с бумагою в руках. Он шатался, плакал и, не будучи в состоянии ни говорить, ни держаться на ногах, присел. Неужели он принес смертный приговор? "Что случилось, г. Брюссель? Что это за бумага?" спросил отец. — "Вы свободны, сударь", проговорил наконец этот добряк, возвышая голос и едва находя слова от радостных слез; — "вы свободны!" — Отец мой сжал его в своих объятиях. Его первым словом, после благодарности Богу, было выражение признательности смотрителю тюрьмы за его добрые попечения. Потом, простившись со своими товарищами, отец оставил тюрьму и вернулся домой.
Какое сладкое и вместе грустное воспоминание сохранилось у меня об этом возврате под родной кров, во мраке ночи и чуть не украдкой! На другой день, как только разнеслась весть об освобождении отца, все явились к нему с поздравлениями.
Мы были обязаны этим торжеством г. Конни де-ля-Фе, председателю суда; это был человек редких достоинств, всеми признанной честности, во всех отношениях достойный занимаемой им должности и пользовавшийся общим уважением. Этот неподкупный судья без страха возвысил свой красноречивый голос в пользу невинной жертвы, уже обреченной на заклание.
В своей заключительной речи он сумел тронуть все сердца и убедить все умы. В эту торжественную минуту как нарочно разразилась страшная гроза; он тотчас взывает к небу, как свидетелю своей любви к справедливости и своего усердия отстаивать ее; грозить небесным гневом сердцам, готовым изменить правде; насильно вырывает у этих слабых или развращенных людей жизнь и свободу того, чью гибель они замышляли. Отец был оправдан... Г. де-ля-Фе спас невинного. В наших сердцах сохранится вечная благодарность за его подвиг, за который один Бос может вознаградить его.
Как я изменилась за эти два месяца! Детство мое разом кончилось. Куда девались беспечные забавы, игривые мечты и веселый смех; возраста мой еще требовал их, но я уже не могла находить в них удовольствия; мой рассудок, преждевременно развитый, увлекал меня за пределы моих детских сил. Мне не доставало известного равновесия и моя вера в будущее была поколеблена; несчастье настигло меня.
Свободное копирование
