Брат Шура уже три года был на войне, писал нам, как взрослый боевой солдат, что имеет награды, и что скоро будет Победа. В начале марта 1945 года мы получили от него очень тревожное письмо. Он писал, что когда их часть форсировала Днепр, он в ледяной воде очень простыл и застудил легкие. В том письме он признался, что скрывал от нас, что в последнее время он болеет и безрезультатно лечится в госпиталях. Мама, Женя и я плакали над этим письмом.
Каждый день мама ждала у подъезда нашу почтальоншу, скрестив на груди руки и сжав губы. Писем больше не было. Мама скоро слегла, ни с кем не разговаривала.
Но вот – какая радость! В апреле Шура приехал сам! Счастью не было конца …в первые минуты. Потом Шура сказал, что его комиссовали по болезни и направили на лечение в госпиталь. Комиссовали его за месяц до Победы.
Папа был еще на фронте, мама одна с нами переживала все тяготы судьбы.
На следующий день она собрала Шуре с собой рюкзачок, Волька старался шутить. Посидели перед дорогой, и проводили Шуру в наш Пензенский Военный госпиталь.
Мама стала ходить к нему каждый день. В госпитале врачи сказали ей: -Только питание хорошее может помочь сыну.
- А где его взять, это питание? - размышляла я после рассказа мамы.
Мама стала думать, что можно продать, чтобы по совету врачей носить Шуре сливочное масло, мед и молоко в такое голодное и трудное время. У нас в семье из ценных вещей было только большое трюмо в старинной резной раме, да сундук с приданым и красавицей- лисой. Я заплакала, предчувствуя участь лисицы. Мне было очень жаль ее, казавшуюся мне необыкновенным сокровищем.
- Это нужно для здоровья Шуры, - просто сказала мама, и я успокоилась, согласившись. Я огляделась по сторонам комнаты. Взгляд остановился на этажерке для книг и подставке для цветов. Они были очень аккуратно сделаны и покрыты лаком.
-Тоже неплохие вещи, - предложила я маме. Вот с них и начали.
Когда их продали, то мама сразу купила на базаре мед и масло сливочное для старшего сына, все это перемешала и сложила в банку. Это так аппетитно выглядело, так вкусно, что конечно, и мне очень захотелось попробовать. Но я не просила, знала - это только для Шуры. На следующий день мама взяла меня с собой, и мы с ней очень долго шли по Тамбовской улице, все в гору и в гору, вверх до военного госпиталя.
Шура лежал на кровати. Он был бледен, при нас не вставал. Мы немного поговорили, он сказал, что его скоро выпишут, дома он будет пить лекарства, и может быть, ему станет лучше. Мама положила ему белый хлеб и банку с медом и маслом на тумбочку. Мы поцеловали его и ушли.
Вскоре его, действительно, выписали, но не вылечили. Врачи поставили страшный диагноз- туберкулез. Лекарств хороших и пенициллина тогда не было, и я не знаю, чем он лечился. Посуда у него теперь была отдельная, и это его очень угнетало. Мама, как могла, успокаивала его.
-Скоро поедем в деревню, а там - молоко, яйца, масло- все же подешевле. - Вылечим тебя! - говорила она.
Свободное копирование
