Детство

ДЕТСТВО:

До пятнадцати лет я жил на Украине, в небольшом городе со странным названием Коростень, куда моя мамочка сбежала от приставучей свекрови примерно через полгода после моего рождения. Здесь жили её две другие вдовые сестры, жены погибших бойцов Советской армии, со своими детьми. Через пару месяцев мой отец демобилизовался и, рассорившись с предками из-за нас с мамой, воссоединился со своей семьёй. Мама работала в школе учительницей математики, а отец, только став на учет в Горкоме партии, был немедленно направлен для укрепления кадров на завод стройматериалов, где стал трудиться главным экономистом. В то время вовсю шло восстановление городов, промышленность стройматериалов считалась одной из важнейших, а папа до войны успел закончить финансовый техникум.

Через год наша семья получила служебную квартиру из двух комнат и кухни в барачном доме, где, кроме нас, проживали еще четыре семьи рабочих с отцовского завода. Обитатели дома всегда пили после работы, но каждые две недели, в день выдачи аванса и получки, в доме случались основательные попойки, с обязательным внутрисемейным рукоприкладством и даже коллективными драками между представителями разных семейств. Моего отца работяги считали умницей и хорошим начальником, его уважали и нас, до поры до времени, не трогали... Отец постоянно обещал маме начать строительство собственного дома, но никак не мог на тот момент наскрести достаточно денег, чтобы выполнить своё обещание. В пятилетнем возрасте мне очень нравилась наша социальная среда: я знал всех жильцов нашего барака по именам, не обижался на ярлык "жидёнок", обронённый сквозь зубы очередным пьяным соседом, разбирался в составе соседских семей и в их проблемах.

Я даже сдружился с двумя мальчиками из семьи поляков, которые работали в цехе обжига кирпича: Стасиком и Эдвардом. Эта странная семья сложилась на основе двух освобожденных узников лагерей: мать моих приятелей пережила фашистский лагерь смерти, откуда вернулась со Стасем в подоле. Соседи шептались, что отец Стасика - немец, охранник лагеря. Их папка, напротив, пострадал от своих, бывший солдат освободился из советского, сталинского лагеря, в котором отбывал срок за изнасилование немки во время дислокации его воинской части на территории Германии после победы. Эдвард был общим плодом любви двух бывших узников. В квартире дикого семейства стоял необыкновенно мерзкий запах сто лет немытого тела, еда (черный хлеб, вареная картошка в мундирах, лук, сало и селедка) просто всегда валялись на ничем не покрытом, самодельном обеденном столе. Мне было интересно дружить с бедовыми пацанами: они учили меня драться, уговорили соседскую девчонку Мирру по запросу демонстрировать нам свои незрелые, женские прелести, умели печь картошку на костре, делать рогатки и строить шалаш, они знали, как добывать еду на базаре или в продуктовом магазине. Безграмотный Стасик, ко всему прочему, каким-то чудом, отлично разбирался в электротехнике и электронике, он постоянно собирал и паял радиоприемники и другие умные устройства из деталей, подобранных на свалках военных частей, великое множество которых располагалось в районе нашего проживания. Впоследствии, в юношеском возрасте, Стась стал профессиональным вором и несколько раз сидел в тюрьме. Эдвард, когда вырос, пошел работать на все тот же завод строительных материалов.

Уклад жизни в нашем доме всегда диктовался суровым отцом. Мой папа был настоящим патриотом своей страны, ярым коммунистом и поклонником Сталина, какими были в те далёкие времена большинство военных людей. В нашей семье даже после смерти усатого инквизитора запрещалось говорить о политике и критиковать советскую власть. Помню, как отец немедленно заткнул мамочке рот, когда она попыталась лишь высказать сомнение в официальной версии причины гибели великого артиста Михоэлса. Мой отец не мог терпеть маминого младшего брата, бывшего журналиста, отсидевшего срок по пятьдесят восьмой статье и позже полностью реабилитированного властями. Отец считал, что не могло быть дыма без огня...

Мамочка была вынуждена выносить военную диктатуру домашнего тирана, но, оставшись наедине со своими детьми, всё-таки рассказывала нам о своём счастливом детстве, дедушках и бабушках, дядях и тётях, родственниках и ужасных потерях, которые понесла наша семья. У мамы был отличный музыкальный слух и хороший голос, она часто пела еврейские, украинские и русские народные песни. Мамочка писала стихи, которые много раз печатались в центральной учительской газете страны. Несмотря на тяжёлую работу и творческую жилку, она никогда не переставала быть настоящей еврейской мамой: хорошо и вкусно готовила, грудью вставала на защиту детей от придирок мужа, постоянно заботилась о нашем здоровье и всеми силами старалась угодить любым нашим просьбам.

Припоминаю, например, забавный случай. В двенадцать лет я мечтал о лыжах, которые нельзя было в те времена купить в единственном в городе магазине спортивных товаров. Однажды зимой, я выбегаю из дому навстречу мамочке, а она, хрупкая и слабая женщина, тащит на себе не только свой тяжёлый учительский портфель, но ещё и пару длинных лыж, которые умудрилась раздобыть на временное пользование в своей школе. От школы до дома ей предстоял совсем неблизкий путь – около трёх километров пешего хода. В условиях тотального контроля отца, даже у очень любопытного еврейского мальчика, не получилось собрать слишком много историй из жизни своих родичей, но кое-что сохранить в памяти мне всё-таки удалось...

Через несколько лет нашей жизни в бараке у меня появилась сестренка Света, а затем мы переехали жить в свой частный дом, в строительстве которого, кроме нанятых отцом рабочих, участвовали некоторые наши соседи по бараку и вся наша семья за исключением малолетней сестренки. Кроме постройки дома, отец посадил большой сад, саженцы для которого ему подарили рабочие завода. Через несколько лет мы перестали покупать яблоки, груши, сливы, абрикосы, вишни, смородину - все эти плоды в избытке мы собирали в своем саду. Над грушевым деревом отец, согласно какому-то пособию, проводил научные, почти мичуринские эксперименты, в финале которых у нас на одном дереве произрастало пять разных сортов груш.