Прозрение - 2

* * *

Не спроста вспоминаются эпизоды недавней беззаботной жизни. Значит - запсиховал. Такие воспоминания - хитрая реакция моего организма на депрессию. Как зажмёт душу в тиски тоски, да так, что ни вздохнуть, ни охнуть, то память, тут же, подбрасывает что-то смешное и, забывшись, могу я и захихикать невпопад не только с обстановкой, но и со своим же настроением! Недавно меня чуть не арестовали за жизнерадостный хохот на митинге в самый патриотический момент. Да... и такое было! Хорошо, -- вся смена подтвердила, что я придурок, а потому такой оптимист. Дескать, и тогда, когда сижу я один в сортире, с бумажкой из газетки, то хохочу от потуг оптимистического патриотизма.

Сегодня мне во вторую смену. Мог бы сейчас не расставаться со своим нежно любимым четвероногим другом - скрипучей общаковской коечкой. Но надо собираться, чтобы до второй смены, без запарки, посетить "светлое будущее", как в нашей неунывающей стране называют кладбище. А сегодня - девятый день. Девять дней психую я и ни с кем, даже с Серёгой, не разговариваю. Потому что настроение души на уровне коллектора городской канализации: темно там и гадко.

А до этого, как заведённый, гоношился, крутился, хохотал -- было всё путём. Волчок не падает, пока вертится. А тут, -- с разгона -- бац! -- как муха об стекло. Запсиховал. Понимаю -- на фронт надо. Не нужен я тут никому... даже Серёге. У него такая очаровашечка образовалась! -- а я им настроение порчу: нелюдимый, угрюмый домосед, не слезающий с койки. Лежу, упёртый мордой в стенку, и мозгой кручу и так и этак: а на фиг мне этот фронт нужен? Все "героически сражаются" с кем-то, за что-то... а мне до фонаря весь ихний героизм! С кем мне доблестно сражаться, если я сейчас всех бы, как сказал Дрын: "из пулемёта бы!" Злости много - ума мало. И кого я -- из пулемёта бы? - сам не знаю. Только копчиком чую: ох, как надо кому-то врезать! А кому??!

Когда-то хотел я немцам помочь, а потом перестал понимать, кто лучше: фашисты или коммунисты? И встал в нейтральное положение на заводском якоре: когда вы там героически додолбаете друг друга, -- я буду посмотреть: что от победителя останется? Но теперь чувствую, -- сорвало с якоря, понесло куда-то... а куда? Приобрёл я вчера пузырь с белой головкой и шикарную селёдку, подготовленную торгтрестом к тому, чтобы быть ей советским генералом: нет у селёдки головы, зато, пузо - ого-го! Мангуст предполагал: генералу, как селёдке, голова ни к чему - им по пузу чины дают.

* * *

Поставив на мощную самодельную плитку кастрюльку с картошкой в мундире, я предаюсь меланхолическому созерцанию заводского пейзажа из окна комнаты. Над чёрными крышами цехов, чёрная лохматая туча, беременная дождём, висит, зацепившись брюхом за трубы нашего мартеновского цеха. В кастрюльке нетерпеливо булькает, я приоткрываю крышку. Не повезло с погодой: из такой тучной черноты, того и гляди, пойдёт не просто дождик, а чернущий и чернящий... фу, пакость! Привязались из школы какие-то: "ущ, ющ, ащ, ящ!". Да-а... не много я усёк, посещая скучные, как зубная боль, уроки! Хотя, запомнилось что-то и более жизнерадостное: "уж замуж невтерпёжь!" -- бред сивой кобылы в лунную ночь! А для чего надо помнить эту бредятину? - это из забывальника куда-то просыпалось. Вероятно, "духовное богатство", о котором так велеречиво глаголят учителя, каждый воспринимает в меру своей испорченности. И таким дубарям, как я, лучше не совать голову туда, куда задница не лезет, а спать больше. И делать это дело, полезное для здоровья и общества, дома, укладывая свой длинный организм вдоль коечки, как умные люди делают, а не поперёк тесной парты в вечерней школе. Говорят: "Ученье - свет!", но сам-то процесс учения - мрак и жуть! Конечно, от знания никто не умирал, но... а стоит ли рисковать? Тем более, что "духовное богатство" -- не по моей бестолковке, которая таскает меня в школу для того, чтобы после уроков провожать к чёрту на кулички Наташу, несмотря на заверения Наташи о том, что "духовное богатство" из "ущ и ющ" на бином Ньютона, важнее чем такое насущное в нашем возрасте: "уж замуж не-втер-пёж" - ну, совсем невмоготу!... Поистине, "чем меньше женщину мы любим, тем..." больше времени мы спим!

Известно, что если для дружбы нужно свободное время, то для любви - ещё и тёплое местечко. Из-за нехватки первого и при отсутствии второго, моя любовь и дружба к Наташе стала катастрофически чахнуть в суровом климате Урала. Слава Богу, заканчивается учебный год. И после позорного многоактного спектакля, который называется выпускными экзаменами и на котором ученики неумело изображают, будто бы они чему-то научились, а учителя, -- более талантливо: у них же опыт! -- изображают, будто бы они учеников чему-то научили. А после такой комедии нам выдадут свидетельства об окончании семилетки. И в тех свидетельствах не будет сказано про то, что я, при отличном поведении, узнал из школьной программы только одно, что мне "уж замуж невтерпёжь"! Таков советский педагогизм. Зато со своим свидетельством, даже и при таких знаниях, я могу поступить в Свердловский Геодезический техникум, о котором мечтаю, прочитав книжку "Дерсу Узала".

Поразмыслив на эту интересную тему и потыкав картошку ножом, иду я в умывальник -- сливать воду из кастрюльки. Длинные коридоры общаги наполнены благодатью редких минут тишины. Те, кому во вторую смену, потихоньку пускают сладкие слюнки от приятных утренних грёз, а первая смена, как всегда, навёрстывая последние минуточки, крича и топоча, как на пожаре, с обвальным грохотом горной лавины уже скатилась по лестницам общаги и сейчас, застёгивая пуговицы на сползающих штанах, состязается в беге на просторах заводской площади имени Первой Пятилетки. И, как только стихают на лестнице кенгуриные прыжки последнего проспавшего бедолаги, -- угрюмый, тяжеловесно басовитый гудок Уралмашевской ТЭЦ плотно вдавливается в пространство, оставшееся между раздувшейся от мокроты чёрной брюхастой тучей и такими же чёрными и мокрыми крышами заводских цехов. Восемь часов, пора идти... вот, и дождик перестал...