* * *
Рэкс понял - обманули его! Пока он сражается с палками, которыми его тычут сквозь ворота, там, на дальнем конце двора, где хранится его любимая кость, двое, таких же человеческих щенков, преодолев забор, проникли во святая святых - во двор Хозяина! Один бежит к воротам, но наглее ведёт себя другой, "подзаборный". Ползая на четвереньках, он вынюхивает и роет руками снег именно там, где хранится любимая кость Рэкса!
С яростным рычанием Рэкс в несколько прыжков преодолевает пространство двора, легко уворачивается от бегущего к воротам, кидается на "подзаборного", предвкушая, как сомкнутся его яростно оскаленные зубы на беззащитной тонкой шее наглого двуногого щенка, который подобрался к его любимой кости! И в тот миг, когда со смертоносным оскалом страшных зубов, полцентнера разъяренных мускулов взлетают в прыжке, устремляясь к нежным хрящикам человеческого горла, -- "подзаборный" выхватывает из снега какую-то палочку и испуганно выставляет её перед собой! Плохо был обучен молодой пёс: не знал он о смертельной опасности железа в человеческой руке, поспешил броситься не на руку, а на горло... и дорого обошлась ему эта поспешность!
Боль!!! Жгучая боль впивается в грудь Рэкса под собачье горло, вместе с заточкой. Яростное рычание Рэкса захлёбывается болью и кровью, а клыки Рэкса бесполезно ляскают в нескольких сантиметрах от вожделенного горла "подзаборного". Хрипя, задыхаясь от крови и боли, Рэкс отталкивается задними лапами и через боль, через смерть тянется к ненавистному горлу, чтобы ощутить хруст горловых хрящей. Но удар железной палки подоспевшего Серёги обрушивается на хребет Рэкса, лишая его подвижности. Задние ноги Рэкса беспомощно повисают, не в силах оттолкнуться навстречу боли к горлу "подзаборного". Рэкс хрипло кричит... в крике этом не мольба о пощаде, не страх смерти, а яростная ненависть к торжествующему врагу.
Вторым хрустящим ударом железной палки Серёги раскалывает череп Рэкса, превратив огромный мир его собачьего сознания в яркий взрыв из мириадов ярких звёзд, рассыпающихся искрами сверкающего фейерверка. Тихо гаснут звёзды, но одна из них, звезда Рэкса, остаётся. Разгораясь всё ярче, она призывно, ласково освещает Рэксу прямую, как луч, тропу, по которой бежит Рэкс. Бежит легко и радостно, а прохладный звёздный ветер, напоенный счастьем, наполняет грудь. Так бежал он в счастливых снах о воле! Не чувствуя усталости, бежит на свет яркой, ласково зовущей, голубой звезды... бежит в вечность.
* * *
Серёга помогает мне подняться. Ноги дрожат, подгибаются. В тишине слышу окончание куплета:
В этот час ты призна-алась,
Что нет любви!
Неужели, прошли секунды?! Машинально поднимаю затоптанную в снег шапку и, забыв вытряхнуть из неё снег, надеваю. От этого в голове проясняется. Но, перед глазами, как наваждение, маячит оскал зубов Рэкса... Серёга тормошит меня, отряхивает от снега. Его ладонь попадают в кровь на моей гимнастёрке...
-- Санька!!! Куда он тебя??!...
-- Вс-се хорош-шо, прек-красная марк-киза, -- кое-как выговариваю я, стараясь казаться шибко жизнерадостным. - В-всё в п-поряде, б-боб-бик сдох! Эт-то не м-моя кровь... -- а зубы клацают, а губы дрожат, мешая говорить. Вспомнив, что
"граф был невозмутим. Мало того, лёгкий румянец проступил на его мертвенно бледном лице",
я хорохорюсь:
-- П-просто з-задуб-барел... к-колуп-паемся ссс б-блохастым б-боб-биком... а делов н-на к-коп-пейку...
Дальше -- как по нотам. Толян бросает верёвку через забор. Обвязываем Рэкса и - вира помалу! Колян уже на заборе сидит - помогает перевалить тяжеленного Рэкса на ту сторону. С помощью той же верёвки вытаскивает и нас. Завязав Рэкса в клеёнку, кладём на санки, матрац сверху и - полный вперёд! А в морозном воздухе, вместе со снежинками, всё ещё кружится мелодия знойного танго:
Листья падают с клё-ёна,
Значит кончилось ле-ето,
И придёт, вместе с сне-егом,
Опять зима!
Судя по песне, мы это дело за минутки провернули?!!... Уходим не по проторённой дороге, а по занесённому снегом пути, который зовут "Тупик социализма". Это не самый лёгкий путь к баракам, которые зовут "Дырой коммунизма", но, как известно из житейской геометрии: любая кривая короче той прямой, на которой встретится милиционер. Хорошо, что сообразительная Нинка позычила санки с широкими полозьями из детских лыж! Идти по колено в снегу тяжело, за нами остаётся глубокий след, но нас это не колышит: успеть бы добраться до бараков, а там - ищи-свищи среди сотен одинаковых строений, каждое из которых сквозное! Никакой мент, и за ящик тушонки, не будет искать нас в бараках! "Дыра коммунизма" -- не то место, где можно кого-то поймать, а то место, где тебя запросто поймают, ещё и обидят. Зная про эту интересную особенность бараков, лягавые и в светлое время не охотно туда наведываются.
За слепящей пеленой снегопада мы невидимы. А сами различаем дорогу, по округлым сугробам на её сторонах. Снег для меня существительное самого женского рода, -- это что-то мягкое, нежное, чистое, ласковое и... таинственное. Мир, укрытый снегом, светел и нежен, как женщина. А формы снежных наносов пластичны, как совершенные формы женского тела... Ну, и ассоциации! Не от капустной ли диеты?! А Серёга и Колян, не думая ни о чём, впряглись в верёвку и прут санки, как могучие коренники. Только снег летит по сторонам! Я и Толян едва успеваем подталкивать санки сзади огрызками палок. Всё гуще снег, сильнее ветер! И разбойничий посвист вьюги доносит из памяти предков бесшабашную песню:
Ляг дороженька удалая
Через весь-то белый свет!
Ты завейся вьюга шалая,
Замети за нами след!
Дует ветер, вьюжит вьюга и муза лихого русского разбоя, -- заметает след за нами!
Свободное копирование
