Побег - 4

* * *

Если б не уклонялся я от встреч с редкими прохожими на станции Седанка, то, наверное, стал бы источником легенды о Рыжем Призраке со станции Океанская. Дескать, тело утопленника не погребли и печальный дух его скитается по берегу Амурского залива. Остаток жесткого брезента, который я превратил в древнегреческий хитон, придает мне сходство с меланхоличным привидением, гуляющим в лунную ночь. И тому, кто б увидел меня, пришлось бы долго штанишки от попки отклеивать! Как жаль, что меня не видят пацаны из ДПР-а! До чего интересно быть покойником! Разумеется, чтобы на этом свете место мое осталось за мной, а мне, как ближайшему родственнику покойника, дали выступить перед народной массой на моих похоронах. Уж я бы им та-акое выдал - вусмерть урыдались!

На дорогу луна не светит - заслоняют её сопки и лес. Зато луна вдрызг разбрызгалась в Амурском заливе мириадами серебристых чешуек. И на берегу стало светлее. Чапает мой призрак, озарённый отраженным призрачным светом луны, и сочиняет своему бренному телу некрологи для прессы, вплоть до "Мурзилки". Некролог - необходимая характеристика для поступления души в рай. А кто для меня некролог напишет? Рогатый? Тогда некролог будет из одного слова. Непечатного. Придётся самому потрудиться.

Потом долго, придирчиво сочиняю эпитафию на свой памятник. Утомившись от ритуальных услуг на своих похоронах, переключаю соображалку на другие мысли, тоже торжественные и онесдешенные. Про то, о чем живому человеку думать неохота, потому как мысли философские. А одеяние моё, озарённое отраженным от залива таинственным фиолетом, гармонирует с моими размышлениями.

Хламида на плечах - как у Демокрита, онучи - как у Сократа. Ни дать, ни взять - вечерний променад древнегреческого рассеянного философа, который брёл, брёл и забрёл... в наше современное время, нечаянно вышагнув из своего весьма просвещенного древнего мира. Разве древние греки считали себя древними? Небось, воображали, что уж они-то шибко современные?

Молодёжь осуждали, которая у Платона вольнодумства начиталась. Детей за дружбу с хулиганом Сократом ругали. И ни сном, ни духом не ведали о том, что неразумные потомки обзовут их, без разбора, не старыми или устаревшими, а сразу - бух! -- "древними"! И греков, и римлян, и египтян... И нас, когда-нибудь, назовут древними, если не присоединят к первобытным.

И в учебнике сорокового века будет маленькая, не обязательная глава для внеклассного чтения: "Эпоха Чингизхана и Сталина". С примечанием мудрого профессора о том, что "многие вышеперечисленные имена легендарны и малодостоверны, как имена Берендея и Чапаева, вождей Чингачхука и Сталина".

Шкандыбаю я по-древнему, -- на своих двоих, -- развлекаясь такими же дремучими мыслями. А мимо современные паровозы колесами стучат и на дачных площадках стоят. Я эти площадки за кустиками обхожу. Не из-за философского пристрастия к пешим прогулкам, а потому, как понимаю: лезть мне в поезд - то же, что под поезд, -- любое из этих безумств закончится в компании древнегреческих философов, на том свете.

Если контролер или мент не застукает, то первый же доброхот бдительность проявит, чтобы часики "Кировские" от НКВД получить. Любой человек, если он до такого позднего часа ещё трезвый, как только меня увидит, -- долго глаза будет протирать, а рот не будет закрывать. Умные будут гадать: погорелец ли Нерон, иль приплывший Робинзон? Есть же необитаемый остров в Амурском заливе, называется Коржик.

Чем человек тупее, тем соображает быстрее: раз одет не так, как советский человек, значит - вражеский лазутчик! По советской логике: раз ты маленького роста и в брезентовом чехле, значит, -- японский шпион!! А мне на сегодня и одной смерти хватит: хорошего понемножку. Часто умирать хлопотно и вредно. Тем более, -- натощак...