* * *
* *
Стемнело. Пора. До восхода луны надо учесать подальше от ВЗОР-а, где каждый встречный, поперечный гебист или сексот. И тут... слышу - шаги! Топ, топ, -- по скрипучей гальке... тяжело, грозно... ближе... ближе... На фоне светлой гальки -- грузная фигура в плаще: сторож!... с берданкой!! И как я про сторожа не подумал?! И майку не взял...
Отпирает сторож будку с вёслами, заходит, выходит, сел на порог, закуривает... а время идет... Может быть он куда-нибудь уйдёт? А куда ему уйти? Покурил и сидит. А время идет! А к сторожу присоединяется ханурик какой-то. Рыбак полунощник... а время идет!! Вдвоем курят... а время идет, идет!!! На востоке сиренево светлеет - луна встаёт. Медлить нельзя! Прихватив с собой брезент, как компенсацию, за майку, выползаю из сарайки.
Сторож и ханыга уже докуривают, слепя себя огоньками цыгарок и разговаривают, значит, не прислушиваются. Крадусь к забору. Пока темно, как у негра в подмышке, но, вот-вот, луна выкатится! До чего забор высоченный... и колючая проволока сверху... хорошо, -- изнутри поперечины и брезент, -- на колючку положить. Преодолев забор, отцепляю брезент от колючки и вешаю на плечи его, как плащ. За забором - грунтовая дорога вдоль залива во Владик. Выхожу на дорогу... бывает же такое: возле дома отдыха НКВД в вечерней тишине запел репродуктор, комментируя на весь ВЗОР мои намерения!
-- Выхожу один я на доро-огу...
Краешек ярко-молочного диска, выглянув из-за леса, облунивает на дороге мою одинокую фигуру, похожую на привидение, упакованное в чехол.
-- Сквозь туман кремнистый путь блестит...
многообещающе выпевает сладкоголосый певец. Это точно, -- ужасаюсь я, -- до Владика два десятка километров кремнистого пути для моих босых ног поблескивают!... А неугомонный певец, вместо сочувствия, выводит рулады о тишине и звездах, насчёт полюбоваться:
-- В небесах торжественно и чудно...
А мне не до прелестей небесных: все внимание -- под ноги! Про ходьбу босиком я только в книжках читал! Хотя бы, со ВЗОР-а унести ноги... Ох! - что-то острое впивается меж пальцев! Я подскакиваю под сочувственные слова:
-- Что же мне так больно и так трудно,
Жду ль чего, мечтаю ли о чем?.. .
Мечтаю я о ботинках... желательно - модели "Гавнодавы" с дюймовой подошвой! Прихрамывая, ковыляю к обочине. А здесь, возле дороги, вроде свалки: под ногами острые железки и битое стекло. Удрученно сажусь на сломанный деревянный ящик. А сладкоголосый продолжает изиздеваться:
-- Я б хотел забыться и уснуть...
И ещё раз повторяет это! А до сна ли мне, если я даже со ВЗОР-а слинять не могу! И тут меня осеняет такая идея, что я перестаю слушать сладкоголосого пропагандиста ночных прогуло, так и оставшись в неведении о том: на фиг было ему "выходить на дорогу", если спать хочет? И почему ему "так больно и так трудно"? Что, и его босиком гуляют?? У меня другие заботы: вооружившись стеклом и большим гвоздём, я разрываю края брезента на длинные полосы, и мотаю их на ноги. Нормальные онучи, как у Иванушки-дурачка! В самый раз для ходьбы по "кремнистому пути"!
Свободное копирование
