С утра готовятся к встрече петербургского генерала. Всюду расставили конных ординарцев. В начале двенадцатого примчался Ковкин:
- Едет!
Выскочили все офицеры с командиром. Со стороны штаба дивизии медленно двигался огромный польский рыдван, запряжённый шестёркой лошадей тремя выносами. Впереди - казак-ординарец, позади - казак-ординарец. На козлах два солдата с винтовками. Поровнявшись с офицерами, экипаж остановился. Из фаэтона выглянул тучный генерал с Георгием на груди. Откозыряв офицерам и размяв затёкшие ноги, генерал объявил:
- Гедлин, генерал для поручений. А это мой адъютант, - указал он на юркого поручика, выскочившего вслед за генералом из кареты.
Генерала повели в офицерскую столовую. Пыхтя и отдуваясь, он медленно приступил к опросу:
- Как работает интендантство? Доставляет ли сено, овёс, хлеб, сухари? Сколько людей? Лошадей? Всего ли хватает?
Каждый вопрос он раза три повторял шамкающим голосом и потом обращался к адъютанту:
- Запишите.
Адъютант писал, а генерал скучно расспрашивал, задавая ненужные вопросы.
- Ну-с, а теперь покажите лошадей, - сказал он, вдруг оживившись.
Офицеры бросились ко взводам отдавать распоряжения, и мы остались втроём с генералом и адъютантом. Генерал встал, поглядел на ковры на стенах, на металлические распятия и прошамкал с улыбкой:
- Везде люди живут... Ну, как жители?
- Терпят, - ответил я.
Адъютант нахмурился и посмотрел на меня исподлобья.
- Понемногу привыкают? - переспросил генерал.
- Поневоле...
- Да, да, - зашамкал генерал и обратился к адъютанту: - Запишите: жители привыкают к нашим войскам.
В комнату на цыпочках вошёл Коновалов и бросил мне шёпотом на ходу:
- Спытайте, чи буде колысь кинец?
- Что, что? - заинтересовался генерал.
- Солдаты спрашивают, скоро ли война кончится?
- А! - усмехнулся генерал и, пожевав губами, добавил: - Кто знает? Со снарядами плохо. Всего у нас выделывают по двести пятьдесят тысяч снарядов в сутки, а это выходит по десять снарядов на орудие.
- Так что же будет? - спросил я. Генерал пожал плечами:
- Пока англичане нам снарядов не подвезут, ничего не будет.. Наконец вывели лошадей. Генерала усадили в кресло посреди площади. Отобрав самых крепких лошадей, ездовые по пять раз проводили одних и тех же мимо размякшего генерала. По установившемуся порядку каждой воинской части присвоены для всех конских названий одна или две буквы, названия эти в нашей бригаде начинались на буквы «Ч» и «Ш». Всех лошадей было свыше тысячи. Придумать тысячу названий на «Ч» и «Ш» - задача весьма не лёгкая. Поэтому некоторые имена поражали своей пикантной неожиданностью. Держа лошадей под уздцы, ездовые, подходя к генералу, выкрикивали с надрывом:
- Конь Чихирь.
- Конь Чембурлом[Чемберлен.] .
- Кобылица Шельма.
- Кобылица Шлюха.
- Конь Шанкир.
- Жеребец Шикардос.
Были и более острые названия. Генерал при каждом новом названии прикладывал руку к козырьку и слюняво шамкал:
- М-молодца!
Вдруг сверху отчётливо донеслось гудение неприятельского биплана.
Ездовые всполохнулись и задрали головы кверху. Базунов резко распорядился:
- Ездовые, на коней! По конюшням. Генерал заёрзал в кресле:
- Нельзя ли воды напиться?
И живо заковылял к офицерскому собранию, поддерживаемый своим адъютантом. Базунов, глядя им в спину, подчёркнуто громко соображал:
- Прямо над головой кружит. Сейчас, подлец, бомбу шарахнет...
Свободное копирование
