III.
Установление новой власти в Болгарии дало и мне новую надежду попрочнее устроить свою судьбу. Определенного плана у меня не было, но я решил попытать счастья, действуя по нескольким направлениям. Я не оставлял надежды получить место преподавателя французского языка в одной из провинциальных болгарских гимназий. Еще больше мне хотелось переселиться в Софию и устроиться там при каком-либо научном учреждении. В свое время я прошел два курса Естественного отделения физико-математического факультета Петербургского университета. Серьезно работал у профессоров Шимкевича и Догеля и недурно уже владел микроскопической техникой. Одновременно я работал в лениденторологическом отделении музея Академии наук у Н.Я. Кузнецова. Бабочками я занимался с детства, будучи гимназистом старших классов приводил в порядок коллекции Музея Подольской Губернии, основанного в то время Подольским Губернским Земством. Конечно, за восемь лет я очень многое забыл, но привычка разбираться в науке осталась. Я мог, кроме того, читать специальную литературу на трех иностранных языках (французском, немецком и английском). Надеялся поэтому, что, и не окончив университета, смогу с пользой работать в качестве лаборанта или энтомолога.
Первую попытку вернуться к научной работе я сделал еще из Галлиполи, в 1921 г. В конце марта, когда французы повели сильнейший натиск на армию, и было неясно, удаться ли ее сохранить, я обратился к известному энтомологу профессору Вагнеру с просьбой устроить меня при Белгродском университете. Профессор принял во мне большое участие, предложил пока что службу в государственном имении, но в это время положение в Галлиполи укрепилось. Я не считал себя в праве уходить из армии и в Белград не поехал.
Свободное копирование
