13 июля
Я думаю об Испании. Часто. Вдруг это находит на меня — будто жаркое знойное солнце, мир и покой и нежная бездумная радость. Мне хочется написать про Испанию для того, чтобы воскресить ее для себя. Я помню каждый миг тех трех лет в Испании, но, может быть, это скоро уйдет в прошлое... На Майорке — как часто я знала, что я счастливая, абсолютно счастливая от одной Майорки. Садишься в автобус, чтобы ехать в Польензу. Знойный день, и залив как зеркало, синий-синий. Автобус наполняется добродушными ленивыми майоркинцами и двумя-тремя иностранцами. Все очень интересуются друг другом, платьем, внешностью, «любовными делами», детьми. Автобус мчится через поля и оливковые рощи — маленькие белые домики изредка; овцы пасутся, и колокольчики на них тихонько позвякивают; едет крестьянин на ослике; старая крестьянка работает в поле — в широкополой соломенной шляпе, стройная, спокойное, доброе лицо. Рощи делаются гуще, мы едем мимо очаровательного белого дома, сплошь увитого виноградными лозами и розами, потом скалы и горы — и монастырь «Пучь» на вершине высокой скалистой горы, у подножия которой лежит городок Польенза. Мимо ковровой фабрики, через мост мы въезжаем в спящий прохладный городок.
Улицы узкие, автобус чуть не царапает дома. Они белые, выкрашены известкой, через открытую дверь — полутемные прохладные широкие комнаты. Только дети и несколько молодых девушек. Мужчины, те, кто не работает (а днем в жару почти никто не работает), сидят в кафе. Автобус подъезжает к собору. Бакалейная лавка Франческо открыта. Так прохладно внутри, земляной пол полит водой — они поливают свои каменные или земляные полы весь день. Красные перцы и помидоры гирляндами свисают с потолка. Горы бананов и апельсинов. Груда лимонов в углу. Большущая бутыль с зеленым оливковым маслом, круглые сыры, красная майоркинская колбаса, овощи, бутыли и банки консервов, вино и огромная, чуть не до потолка, бочка в углу с местной манзанильей.
Я иду за угол в лавку купить что-то на платьице Аленушке, пуговицы, нитки. И потом — в мое кафе. Внутри сначала — после ослепительного солнца — очень темно и так прохладно. Несколько стариков сидят за столиками, потягивая кофе. Какие-то мужчины в углу чинно пьют вино и вполголоса о чем-то толкуют. Хозяин идет ко мне навстречу... Он всегда по-королевски любезен, с таким чувством собственного достоинства, а ведь он простой безграмотный майоркинский крестьянин. Как часто про себя я восторгалась их манерами, их изысканным умением держать себя, дружелюбной вежливостью, невозмутимым спокойствием, особенно когда рядом иностранцы, — как разителен бывал контраст. Часто эти богатые туристы вели себя и выглядели вульгарно, но майоркинец — никогда!
Я просила подать вермут, мне приносили его в рюмке — вкусный, ледяной, и на маленькой тарелочке несколько анчоусов. За дверями ослепительно белел угол собора, словно тая на солнце. Я сидела и думала: «О, счастье жить! О, счастье жить среди этой красоты, моря, скал, глянцевитой зелени апельсиновых деревец, роз и песка. О, счастье этого покоя, этого благородства жизни, радостного легкого воздуха — он так вольно льется в грудь, дышать им — счастье. И солнце — сияющее, великолепное, будто весь мир лежит под ним — и оно согревает весь этот мир, растапливает в своих лучах все уродство, все горе, все болезни. О, солнце Испании — как счастье!»
И я сейчас думаю так, как думала тогда. Я чувствовала так.
Свободное копирование
