БЕЗ ОЧЕРЕДИ –
Вернулся Вадим — весь белый. Оказывается, у поворота на нашу тихую улочку, через всё шоссе, мелом на асфальте огромными буквами:
ЖИДЫ!
Да что там мелом!
На многих московских домах (в частности, в Черемушках, где живет Оля Рытхеу) жирной зеленой краской намалевано:
"Бей жидов — спасай Россию!"
И это не в старые добрые времена Союза Русского Народа, а всего за год до Олимпиады.
Особенно плохо автомобилистам. Реня чуть не плакал: "Да что я, единственный еврей в Ленинграде?" Ему действительно не везло: то ветровое стекло вынут, то фары разобьют, то ругательство напишут.
Один раз, когда на самом видном месте нацарапали: "Жид, убирайся в свой Израиль!", Реня решил отвести душу. Он дождался часа пик и, не торопясь, поехал через весь город на станцию обслуживанья.
Его останавливали раз десять, но он невозмутимо отвечал:
— А что я могу сделать? Не я же написал! Сейчас эту мерзость ликвидируют — за тем и еду.
На станции предупрежденные телефонными звонками работяги кинулись к нему и обслужили вне очереди. Но деньги за покраску все же взяли.
Я ЖИДОВКА-
Помню, в ташкентской больнице во время войны лежала молодая польская еврейка. О себе она говорила с достоинством: "Я жидовка". С таким достоинством, что над ней никто не смеялся.
Когда мы пытались объяснить ей, что в нашей стране это грубое оскорбление, у нас ничего не вышло.
"Неправда. Это очень красивое слово".
Она выговаривала его мягко, по-особенному, и звучало оно действительно красиво.
Я ТОЖЕ ЖИДОВКА –
Наша прелестная знакомая — датская художница Дея Триер Мерк, стажировавшаяся в Академии художеств, а до этого прожившая полгода в Польше, подбегала к понравившимся ей студенткам и радостно спрашивала:
— Ты жидовка? Я тоже жидовка.
Мы с Лилей, узнав об этом, повалились от хохота:
— Дэечка, так нельзя!
Она долго не понимала почему, а когда поняла, ужаснулась и кинулась ко всем извиняться.
Свободное копирование
