Москва купеческая - 90

Зато «Утро России» я знал хорошо. Газетное де­ло меня всегда очень интересовало. «Утро России», по настроению, было мне ближе сытинской газеты, и я с большим удовольствием согласился, по приглаше­нию П. П. Рябушинского, войти в редакционный ко­митет газеты. Правда, за это удовольствие приходи­лось платить: газета была убыточная и от времени до времени сочувствующим ей и прежде всего редакцион­ному комитету надо было делать не очень большие денежные взносы.

Организация редакционного комитета была, так сказать, «де факто»; юридически все это было шатко. По существу, хозяином являлся П. П. Ему лично при­надлежала типография, где газета печаталась, и дом, где, кроме типографии, находились и редакция, и со­брание нашего комитета. У П. П. было желание при­дать руководству газетой коллективный характер: в этом он видел, — и был, конечно, известным обра­зом прав, — выявление значения «Утра России», как органа прогрессивной и либеральной части москов­ской купеческой массы, не находившейся в зоне ка­детского влияния.

В редакционный комитет, кроме самого П. П., вхо­дил его брат, Владимир Павлович, а также С. Н. Тре­тьяков, С. А. Смирнов и я. Как будто еще кто-то был, но постоянно присутствовали только вышеназванные лица, да и то Третьяков не был аккуратным посетителем, сам же П. П. приезжал только в каких-нибудь чрезвычайных случаях.

Издателем газеты юридически состоял И. Ф. Ро­дионов, личный служащий Павла Павловича, управ­лявший его домом. Он, что называется, заведывал хо­зяйственной частью, и на его обязанности лежало со­бирать те взносы, о которых я упоминал. Он заходил ко мне в амбар и постоянно жаловался на трудности своей задачи.

Фактически редактором был известный в то вре­мя в Москве, очень талантливый журналист, автор на­шумевшего фельетона, посвященного министру вну­тренних дел, — «Прыжок влюбленной пантеры». П. П. находил, что он недостаточно стремится подчеркнуть «классовый» характер газеты. Впоследствии он ушел, и его заменил тоже очень способный журналист С. С. Раецкий.

Для характеристики позиции, занятой «Утром России», и тона печатавшихся в нем статей, можно привести несколько выдержек, дающих ясное пред­ставление о том, что думали тогда руководители га­зеты. Вот, например, несколько строк из «Новогоднего приветствия»:

(Цитирую по книге П. И. Берлина, «Русская буржуазия».)

«Наш новогодний тост, — писала газета, — обращен к буржуазии, к третьему сословию со­временной России. К той крепнущей, мощно раз­вивающейся силе, которая, по заложенным в не­драх ее духовным и материальным богатствам, уже и сейчас далеко оставила за собой вырож­дающееся дворянство и правящую судьбами стра­ны бюрократию.

Мы, прозревающие высокую историческую миссию этой крепнущей ныне буржуазии, привет­ствуем здоровый творческий эгоизм, стремление к личному материальному совершенствованию, к материальному устроению каждым из нас своей личной жизни. Этот созидательный эгоизм, эго­изм государства и эгоизм отдельной личности, входящей в состав государства, не что иное, как залог наших будущих побед новой, сильной, ве­ликой России над Россией сдавленных мечтаний, бесплодных стремлений, горьких неудач.»

А вот излюбленная тема Рябушинского: взаимо­отношения между купечеством и дворянством. Газета жаловалась, что, например, во время юбилея Отечест­венной войны слишком много уделяли внимания дво­рянству и очень мало купечеству. Во время приезда в Россию президента Французской Республики, его возили к цыганам, но не возили к купцам. В газете по­явилось письмо в редакцию, под заголовком: «Буржуа или дворянин», где ставился вопрос, могут ли и дво­рянство, и купечество оставаться попрежнему «на пле­чах у народа».

«Ныне, после годов революции, — писал ав­тор, — грубый остов, действующих в конституцион­ной России политических сил, не оставляет уже места ни прежней идеализации, ни вере. Руки интеллигенции беспомощно опускаются, народ обеднел и обнищал, донышко казенного сундука стало показываться все яснее и яснее, и вся огромная храмина, которую пред­ставляет ныне наше отечество, начинает расползаться по швам. Поэтому дворянину и буржуа нельзя уже вместе стало оставаться на плечах народа, и одному из них придется уходить. Это обстоятельство и вызывает конфликты, которые, время от времени, возникают между ними. Чем скорее буржуа сделается один хо­зяином положения, тем легче будет жить и всему на­роду»...

И, наконец, вот что писал, под псевдонимом В. Стекольщиков, сам руководитель газеты, лидер этой торгово-промышленной группы, П. П. Рябушинский, в статье, озаглавленной «Аршинники поднялись»:

«В 1905 году, — читаем мы, — буржуазия по­могла людям старого режима подавить револю­цию. Но теперь реакция, такая же некультурная, как и анархия, в свою очередь начинает вызы­вать отпор со стороны буржуазии. И вот, побе­дители видят, что купец как будто бы начинает мешать. Сначала это приписывается случаю, не­брежности, невниманию, а чиновник делает вид, что он не замечает. Но долго не замечать нельзя. Подъячий, по свойственной ему трусости и осто­рожности, некоторое время колеблется, наконец, решается и говорит: «Любезный аршинник, отой­ди в сторону, разве ты не видишь, что мешаешь пятиться моему другу красной фуражке и мне. Я, конечно, уверен, что злой воли у тебя нет, что это лишь недосмотр с твоей стороны, так что те­бе бояться нечего, но все-таки — отойди». И вдруг происходит неслыханное: аршинник, всегда такой уступчивый, такой молчаливый, внезапно очень определенно заявляет, что ему попятное движе­ние красной фуражки и приказного кафтана не нравится, что он им мешает вполне сознательно и что и впредь будет мешать. В той схватке куп­ца Калашникова и опричника Кирибеевича, кото­рая начинается, конечно, опять одолеет Калашни­ков. Может быть, и на этот раз его потом пошлют на плаху. Но идеи буржуазии, идеи культурной свободы, — эти идеи не погибнут».

Когда с 1913 года в Государственной Думе обра­зовалась довольно сильная группа «прогрессистов», и А. И. Коновалов принял в ней большое участие, — мно­гие стали считать «Утро России» партийным органом этой группы. Это не верно. «Утро России» оставалось до конца внепартийным и внегрупповым печатным ор­ганом. Иначе и быть не могло: газета оставалась под контролем П. П. Рябушинского и его ближайших дру­зей. Сам П. П., по свойству своей натуры, не мог быть человеком партийным, связанным партийной дисцип­линой. Таковой пребывала и созданная им газета.