Многомерные миры ди Бартини – Кузнецова

Многомерные миры ди Бартини – Кузнецова

       В мельканье будней изменяешь Бригантине.

Все реже волшебства алеют паруса...

Но вспомнишь жизнь крылатую Бартини –

И обретаешь веру в чудеса!

Р. Бартини – от коллег

Да здравствуют Антимиры!

Фантасты – посреди муры.

А. Вознесенский

В конце шестидесятых годов по служебным делам я оказался однажды в московском политехническом музее. Уже на выходе я случайно встретил Побиска Георгиевича Кузнецова. Он обрадовался встрече и настойчиво пригласил на интересную лекцию.

Имя лектора – Р. Л. Бартини – мне ничего не говорило. В аудитории собрался едва ли не весь цвет московской физической науки. Точно обозначенную тему лекции сегодня трудно вспомнить. Речь же в ней шла о том, что учебники физики рассматривают мир в трехмерной системе координат – «длина – ширина – высота», но есть еще по крайней мере одна координата – «время», – делающая мир многомерным. В трехмерном мире все до сих пор считавшиеся фундаментальными физические константы типа скорости света определялись с той или иной степенью точности лишь экспериментально, а законы природы открывались случайно. В многомерном пространстве эти же константы могут быть вычислены чисто математическим путем, а существование многих неоткрытых законов, в том числе законов сохранения, может быть точно предсказано. Получается что-то вроде менделеевского «Периодического закона» – «Периодический закон законов сохранения» – система «L-T» («long-time» – «длина – время») со своими далеко идущими предвидениями.

Было в этой лекции и упоминание о том, что классическая физика пользуется математическим аппаратом геометрии Эвклида, основанной на постулате о непересекающихся параллельных. Но если принять неэвклидову геометрию Лобачевского, допускающую такие пересечения, то вместе с неэвклидовой геометрией начинается эпоха множественности физик. Множественность физик для традиционных «классиков» уже казалась чем-то из области фантастики наподобие Антимиров...

Нечто подобное я раньше слышал от Побиска Георгиевича, а он, сидя рядом, лишь многозначительно подмигивал мне... Я же, не будучи физиком, с большим трудом на слух пытался вникнуть в железную логику докладчика.

Аудитория постепенно разделилась на три части: на принимающих точку зрения лектора, на резко отрицающих ее и, конечно, на сомневающихся. Бартини демонстративно игнорировал первые две группы, сосредоточив внимание на третьей: ей адресовались аргументы «за» и «против». Лекция органично переросла в диалог именно с молодыми слушателями.

Сам лектор – Роберт Людвигович Бартини – был представлен устроителями без чинов, степеней и званий. Это был мужчина преклонных лет с запоминающейся внешностью волевого человека, несколько резковатого в суждениях, абсолютно не стесненного разношерстной аудиторией. От острых замечаний не уходил, отвечая на них столь же жестко, порой энергично жестикулируя. Язык –очень свободный, весьма образный. В дискуссии умело находил примеры, иногда – вовсе не очевидные, даже парадоксальные. Слушать его было трудно, но интересно. Закончив, он быстро покинул аудиторию: видно было, что устал...

После лекции мы поехали к Побиску Георгиевичу Кузнецову домой. На столе появились книги и журналы с работами сегодняшнего докладчика. Одна из них была подписана так: «Роберт Орос ди Бартини». Рассмеявшись, мой друг рассказал, что произошел с этой статьей большой конфуз. По традиции того времени рукопись никому не известного автора направили на отзыв специалистам, а еще так называемому «черному рецензенту», чье мнение для редакции было порой решающим, но имени его автору не сообщали. Так вот, такой аноним написал: «Предлагаемая статья напоминает мне рекламу мази, которая в равной степени придает блеск ботинкам и способствует ращению волос...». На этом фоне стандартно выглядели рецензии с формулировками: « Я этого не понял, значит, не поймут и другие...». После того, как статья все же увидела свет, все физики перезванивались по телефонам: «Так кто же из великих ученых скрывается за таким странным псевдонимом?». Постепенно идеи статьи стали захватывать все больше умов.

Вот уж воистину сказано: всякое открытие проходит три стадии. На первой говорят: этого не может быть, потому что не может быть никогда. На второй соглашаются: ну, может быть, это и так. На третьей: а что здесь нового, где здесь открытие? Это и ежу понятно!

И не сразу все узнали, что Роберт Бартини – человек в науке далеко не случайный, а Генеральный конструктор советских самолетов. Кто хочет ближе познакомиться с его удивительной биографией, может прочесть написанные Игорем Чутко книги: «Красные самолеты» и «Мост через время».

Я же лишь кратко расскажу об этом человеке. Сын видного итальянского очень богатого чиновника, Роберто ди Бартини в Первую мировую войну попадает в русский плен, возвращается в Италию, получает авиационно-техническое образование и становится одним из первых итальянских коммунистов. Время заставляет его бежать от фашизма в Россию, где он дает себе клятву «положить все силы на то, чтобы красные самолеты летали быстрее черных». И от этой клятвы он не отступил. Начав в 1924 году конструкторскую работу, Роберт Людвигович к 1933 году создает истребитель «Сталь-6» с выдающимися скоростными характеристиками. Под началом комбрига Бартини трудились и Королев, и Лавочкин, и Ермолаев...

Затем последовали самолеты «Сталь-7», способные совершать сверхдальние рейсы: планировался беспосадочный перелет вокруг земного шара. Был установлен мировой рекорд скорости на дальней дистанции 5000 км. На таких самолетах летал и наш земляк, известный полярный летчик, выпускник вологодской школы №1 Матвей Козлов. К началу Великой Отечественной войны у нас было всего несколько подобных опытных машин, переделанных в дальний бомбардировщик ДБ-240, но они сумели подняться в воздух с подмосковного аэродрома, отбомбиться по Берлину и вернуться невредимыми назад. Немцы даже не поверили, что это была советская авиация. На таких высотах и скоростях тогда никто не летал.

Но личная судьба Роберта Людвиговича точно соответствовала духу времени. Лагеря, бериевские «шарашки» надолго лишили конструктора возможности самостоятельной работы. Но он и там оставался «генератором идей»: это он впервые проектировал сварные конструкции самолетов, впервые создал убирающиеся шасси, первым рассчитал стреловидные крылья для тяжелого дальнего сверхзвукового самолета, опередив идеи сверхзвуковых самолетов «Конкорд» и ТУ-144, создал проекты гидросамолетов, летавших потом под чужими именами, первым предложил схемы экранолетов с вертикальным взлетом и посадкой, монорельсовую дорогу на воздушной подушке.

Авиаконструктор Олег Антонов, чьи самолеты «Ан» известны всему миру, писал: «...Бартини был и конструктором, и исследователем, и ученым, пристально вглядывавшимся в глубины строения материи, в тайну пространства и времени. Энциклопедичность его знаний, широта его инженерного и научного кругозора позволяли ему постоянно выдвигать новые, оригинальные, чрезвычайно смелые технические предложения...Эти идеи намного опережали свое время, и поэтому лишь часть из них воплощалась в металл, в самолеты, но и то, что не воплощалось в металл, сыграло положительную роль катализатора прогресса нашей авиационной техники...

Роберт Людвигович был смел смелостью знания, убежденностью своих выводов,... он не боялся гибели части своих замыслов и начинал все снова и снова...». Наш земляк авиаконструктор С. В. Ильюшин сказал о Бартини: «Его идеи будут служить авиации всего мира еще десятки лет, если не больше».

Все Генеральные конструкторы единодушно признают, что нет у нас в стране самолетов, в которых бы не были воплощены те или иные идеи великого предсказателя. В 1964 году в газетах появилось мало кем замеченное сообщение, что за заслуги перед Родиной группе специалистов вручены правительственные награды. Р. Л. Бартини получил орден Ленина. Получил он и Ленинскую премию, но тоже без большой огласки. Собеседников всегда поражал тем, что отвечал на вопросы еще до того, как они прозвучали. Поэтому среди друзей ходила упрямо легенда о выдающихся телепатических способностях «товарища барона». И чтобы дополнить портрет нашего героя, следует сказать, что был он еще и неординарным художником, создававшим произведения на грани реальности и фантазий... Умер Роберт Людвигович Бартини в 1974 году, так и не закончив писать фантастическую повесть своей истории, которую хотел назвать «Цепи».

Интересно, что сын конструктора Владимир глубоко убежден: именно его отец был прототипом булгаковского Воланда. В 20 – 30-е годы Роберт Бартини был в Москве чрезвычайно популярной личностью и наверняка пересекался с Булгаковым. Его яркая внешность, загадочные глаза с никогда не сужавшимися зрачками, странные привычки и потрясающая способность в беседах отвечать на еще не прозвучавшие вопросы, по мнению сына, могли повлиять на создателя образа таинственного иностранного специалиста. В «нехорошей квартире» Роберта Людвиговича одна комната была выкрашена в ярко-красный цвет, в другой потолок был голубым и весь в звездах. А по стенам – море с островами... Гостям Бартини пояснял: в первой он впитывает энергию Космоса, а во второй творит сам.

А что же Побиск Кузнецов, ставший соавтором Р. Л. Бартини по нескольким научным публикациям? До поры до времени судьбы этих людей развивались в «Эвклидовых параллельных плоскостях», не пересекаясь. Пройдя прямо из госпиталя Отечественной войны дорогой Солженицына через ГУЛАГ, гвардии младший лейтенант П. Г. Кузнецов в итоге тоже стал Генеральным конструктором. Но на определенном жизненном этапе их параллельные дороги пересеклись «неевклидовым образом». Бартини и Кузнецов хорошо поняли друг друга, хотя к некоторым общим научным идеям о времени и пространстве, о параллельных мирах они пришли совершенно разными, независимыми путями.

В семидесятых годах бывал П. Г. Кузнецов и в Вологде: читал лекции преподавателям и студентам в пединституте, но, откровенно надо сказать, что далеко не все слушатели сумели воспринять и оценить его новаторские физические идеи. «Это ничего! – смеялся Побиск Георгиевич. Понимание всегда приходит позднее, чем информация! Время пробега должно существовать».

Скончался он в декабре 2000 года после шести инфарктов. Очерк «Свободу нужно искать среди тюремных стен» Побиск Георгиевич прочел в рукописи и сказал: «Зачем писать обо мне? Ты бы больше писал о науке, о том, куда мы идем... В башке нужно постоянно держать будущее, а не прошлое... Прошлое –прах!».

Я же подумал: «Нет, не случайно люди поют... «отряхнуть его прах с наших ног». Тогда быстрее откроются перед человечеством новые многомерные миры...