Той дружбы смысл – как высшая награда

Той дружбы смысл – как высшая награда

       Друзья мои! Как будто с колыбели

Я с вами связан в сумраке времен.

Александр Гитович

О семье Кемхадзе мне писать особенно приятно: уж очень теплые люди в этом дружном доме.

На первой же неделе учебы профессор Балезин послал меня к аспиранту Тимуру Кемхадзе за книгами. Нашел в общежитии комнату, стучу, захожу и вижу такую картину: на кровати с книгой лежит молодой, но сильно лысеющий со лба грузин. Улыбается так, что, кажется, все тридцать два зуба его видны. В руках – конец резиновой трубочки с химическим зажимом. Трубочка уходит наверх, на платяной шкаф... А там – двадцатилитровый кувшин, оплетенный лозой. Спрашиваю: «Вино?». В ответ: «Не веришь – попробуй!». И конец трубочки летит ко мне. Вкус того молодого виноградного вина я, кажется, помню до сих пор. Так мы познакомились.

Кувшин этот, оказалось, имел некоторое косвенное отношение к научным экспериментам Тимура. Исследовал он коррозию металлов в морской воде. В Москве приходилось пользоваться искусственным аналогом такой воды, но на определенном этапе потребовалось проверить результаты на морской воде натуральной. И тогда поездом Батуми – Москва с проводниками и попутчиками в Москву стали поступать кувшины с черноморской водой. Проводники удивлялись: «Добро бы вино возить, а то – воду!». И братья воспользовались советом: в одном из кувшинов, как бы случайно, оказалась не вода, а молодое вино с дедовского виноградника...

Трудно давались Тимуру первые годы учебы в Москве: сказывались и пробелы в химической подготовке, и трудности владения русским языком. Пришлось снова сдавать все химические экзамены профессору Балезину. А научный руководитель хоть и относился к нему по-отцовски, но был предельно требовательным. И вовсе не случайно: ведь и глава семейства Владимир Степанович Кемхадзе сам был когда-то аспирантом той же кафедры.

Но с годами вместе с научными знаниями Тимур приобрел замечательные качества организатора науки. Став специалистом по антикоррозионной защите газопромыслового оборудования, следил за мировой наукой и практикой, объездил все основные газодобывающие районы страны, сумел внедрить в промышленное использование многие свои разработки. Он опубликовал более 100 научных работ, получил 22 авторских свидетельства на изобретения. Его приглашали с докладами на международные конференции в Грецию, Италию, Югославию, Турцию. Грузинская общительность, добрый характер, большое трудолюбие, научная принципиальность и компетентность снискали ему любовь и уважение сотрудников.

Еще три черты, очень типичные для грузинского характера, присущи Тимуру в высшей степени: трогательная любовь к детям, глубокое уважение к старикам и неподдельная непосредственность восприятия окружающего мира. Вот три случая из его жизни. Судите сами, о чем они говорят.

Однажды в пригороде Москвы мы с Тимуром оказались сидящими в битком набитом автобусе. На одной из остановок в автобус буквально втиснулась женщина с двумя детьми. А мы не смогли даже встать. Тимур громко предложил и люди передали нам на руки девочку лет семи и мальчика чуть постарше.

Ехать предстояло далеко и долго. Завязалась беседа. Тимур спросил мальчика, любит ли он сестренку. «А за что ее любить? Она – дура, на второй год осталась в первом классе», – ответил он. Стоявшие рядом молодые люди рассмеялись... А обычно вежливый и тактичный Тимур буквально взорвался. На весь автобус через толпу он закричал матери: «Женщина! Как ты воспитываешь своих детей? Если брат такое говорит о сестре, как ее будут уважать и любить другие?». Потом, обращаясь к мальчику, продолжал совсем другим тоном: «Смотри, какая она у тебя красивая! У нее же прекрасные голубые глаза! А какие мягкие волосы! Ты же – будущий мужчина, ты должен всю жизнь заботиться о ней, помогать во всем, и в учебе тоже! Вот я – несчастный человек: у меня нет такой сестрички. Люди должны тебе завидовать. А если ей на первых порах в школе трудно, так ты вместе с мамой помоги ей! Будь мужчиной!».

В притихшем автобусе возникла педагогическая дискуссия. Сидевший рядом старик повернулся к хихикавшей молодежи: «А ведь мужик-то прав. И касается все это больше вас, чем ребенка. Мотайте на ус грузинскую народную мудрость!».

О других случаях мне рассказал сам Тимур Владимирович. Много раз довелось ему работать в Афганистане на эксплуатации скважин и газопроводов природного газа.

Однажды ехал он на белой «Волге» по высокогорным перевалам. Останавливаться на дорогах и подбирать случайных пассажиров им категорически запрещалось. Высоко на перевалах он увидел сидевших на обочине глубоких седовласых старцев. Тимур остановился, вышел, пригласил их в машину. Старейшему уступил место рядом с шофером, предложил воды. Спешили старики в Мазари-Шариф в мечеть на молитву. В дороге как мог пытался беседовать со своими неожиданными попутчиками. В конце пути помог старикам выйти из машины, пожелал всего доброго...

Через какое-то время с той же дороги прибыли люди, которых задержали, избили и ограбили моджахеды. А еще моджахеды просили передать благодарность тому русскому на белой «Волге», который уважительно отнесся к их старикам. Оказывается, моджахеды наблюдали за их машиной. Им ничего не стоило просто выйти на дорогу с автоматами... Грузинская непосредственность и дружелюбие помогали Тимуру не раз достойно решать многие конфликтные ситуации. Высокие афганские начальники отказали ему в официальной просьбе о выдаче нескольких тонн газоконденсата, необходимого для экспериментов. Сказали, что народное добро надо беречь...

Тогда за дружеским обедом Тимур спросил афганского начальника промысла: «Не можешь ли ты одолжить мне денег?». Тот немедленно достал их из левого кармана. Тимур подержал деньги в руках, вернул хозяину и сказал: «А теперь положи эти деньги в свой правый карман. Эти деньги остались твоими?».

«Конечно!» – ответил афганец. «Дай мне конденсат. Я закачаю его в другую твою скважину. Получится так, как и с твоими деньгами». «Бери, дорогой, столько конденсата, сколько тебе нужно», – только и оставалось сказать афганскому коллеге под смех всего застолья.

Неоднократно я бывал в Батуми в гостеприимном доме Кемхадзе. Глава семьи чем-то даже внешне напоминал мне моего отца: спокойный, выдержанный, осторожный в суждениях и оценках, он всегда был внимателен к людям. Он умел слушать. Казалось, что любой твой рассказ интересен ему. Тонкими вопросами, вниманием к деталям он как бы вызывал собеседника на полную доверительность.

Был Владимир Степанович непревзойденным мастером ведения грузинского застолья: другого такого тамады я не встречал. Красивыми были не столько его тосты, сколько глубокое и тонкое знание традиций, умение уважить каждого гостя. Голос его был совсем не громким, но грузинское застолье слушало его беспрекословно.

А вот с застольем московским он справлялся с трудом: после третьей рюмки россияне быстро становятся неуправляемыми. Владимир Степанович как-то спросил меня: «Может, Вы, химик, мне объясните, почему на русских праздниках с каждой рюмкой так быстро растет энтропия? Наверное, есть еще не открытый закон природы...».

Путешествуя по Грузии, я остановился в гостинице города Хашури. Вечером спустился в ресторан. Через считанные минуты на моем столе оказалась присланная бутылка сухого вина, а за ней появился и сам даритель. Он спросил: «Мог ли я видеть Вас в прошлом году в Батуми вместе с Владимиром Степановичем Кемхадзе?». Говорю, что, действительно, был там его гостем. «Значит, Вы – и мой гость! Давайте знакомиться: я ученик Владимира Степановича, преподаю здесь в школе. А за тем столом, куда я Вас сейчас приглашаю, директор нашей школы и наши коллеги. Мы отмечаем конец учебного года». Так я попал на грузинский «педсовет», и много тостов было за здоровье семьи Кемхадзе, за Владимира Степановича – ректора института, за его брата Шоту Степановича – профессора, математика с мировым именем, за старшего сына Мамуку Владимировича – заведующего кафедрой географии, блестящего лектора, энциклопедически образованного человека и мастера на анекдоты и розыгрыши. И особый тост был за Нину Фарнаозовну, добрую хозяйку дома Кемхадзе. Все и, казалось, всё знают об этой семье в нашем застолье. Я спросил, и мне сказали: «Такие фамилии составляют гордость нашей Грузии, а дома таких людей у нас всегда бывают открытыми...».

Гуляя с Тимуром по вечернему Батуми, я ради шутки однажды достал карманный калькулятор, чтобы посчитать число встреченных на бульваре его знакомых. Через пару лет в Вологде Тимур неожиданно остановился и стал развязывать ботинок. «Что случилось?» – спросил я. «Послушай! На руках у меня уже не хватает пальцев, чтобы сосчитать, сколько раз мы с тобой встретили друзей! Не правда ли, мы с тобой счастливые люди!»

Время безжалостно: нет уже ни Владимира Степановича, ни Нины Фарнаозовны, ни Мамуки. Но династия Кемхадзе живет! Кто-то говорит, что семейственность в профессиях – плохое дело. А я в этом вовсе не уверен. Только в таких семьях накапливаются и передаются из поколения в поколение лучшие профессиональные традиции и личностные черты. И кто кого осудит, что самый младший из сыновей Владимира Степановича – Зурико – стал ученым и сменил отца на последней его работе? А теперь и дочка Тимура очаровательная Нино защитила кандидатскую диссертацию все по той же коррозионной тематике. А одного из самых младших представителей семьи Кемхадзе многие из нас могли запомнить в роли мальчика в блестящем фильме Абуладзе «Покаяние».

Не лучшие обстоятельства сделали так, что мы с Тимуром оказались гражданами разных стран... Но никакие границы не могут нарушить нашу дружбу, разве что делают они наши встречи редкими.

P.S. Текст этого очерка я послал своему другу в Тбилиси. Он сделал ряд уточнений, главное из которых я хочу процитировать: «Ты зачем меня хочешь опозорить? Почему ты не пишешь, что из бутыли с вином шла не одна, а три трубочки – к моим соседям по комнате? Настоящий грузин один пить вино не будет!».