От причала Архангельского порта с трудом оторвались только во второй половине июля. Спешно грузили прибывшие для нашей станции тюки и ящики, и, как всегда, чего-то нужного не хватало, приходилось рыскать по городским складам и просить о помощи.
На борт знаменитого «Сибирякова» мы ступили с чувством большого уважения: ледокол был награждён орденом Красного Знамени за исторический рейс 1932 года. Тогда «Сибиряков» вёл знаменитый полярный капитан Владимир Иванович Воронин, а штурманские вахты нёс старший помощник капитана Юрий Константинович Хлебников. Теперь же капитанское место на «Сибирякове» занял Хлебников. Юрию Константиновичу было лет тридцать с небольшим, и был он прирождённый моряк. Школу арктического мореплавания Хлебников прошёл под руководством таких выдающихся полярных капитанов, как Н. М. Николаев, Г. Я. Сорокин, В. И. Воронин, и теперь второй год работал самостоятельно. Это была моя первая встреча с Юрием Константиновичем, знакомство же наше растянулось на всю жизнь. У капитана Хлебникова оказалось завидное морское долголетие: он служил полярному океану почти до семидесяти лет.
До острова Диксон мы дошли без происшествий, но здесь неожиданно задержались на две недели: оказалось, припайный лёд в Карском море в проливе Матиссена ещё не вскрылся и путь к проливу Вилькицкого был закрыт. Во время вынужденной стоянки я основательно полазил по складам порта и полярной станций и выудил кое-что полезное для мыса Челюскин. Заодно прихватил с Диксона и лучшую упряжку ездовых собак. Я убедил полярников Диксона, что они живут на перекрёстке морских и речных путей и любая потеря для них восполнима, а мыс Челюскин — на самом краю света и там будет невозможно раздобыть что-либо до следующей навигации.
Свободное копирование
