Еще через одно собрание, которое также не было вовремя меня вызвали на «комсомольский актив» (уж бог его знает, что это за актив и чем они занимались, я что –то не слыхал в школе об этом) в большую перемену.
Захожу, вижу,сидят 6 - 8 человек ребят и секретарь за столом. Спрашивают:
- Ты Долгирев думаешь ходить на собрания?
Я на вопрос, ответил вопросом:
- А Вы думаете соблюдать дисциплину и самим вовремя приходить? Назначили значит спрашивайте во время с себя и нас.
Секретарь (я не помню его фамилии и имя, он был старше нас и в нашей школе не учился, не знаю кто его назначил) так вот он и говорит:
- Есть предложение исключить Долгирева из комсомола за систематическое не посещения собраний. Кто, за? (все конечно подняли руки, а как же иначе, ведь Актив).
Долгирев, сдай комсомольский билет, я подошел к столу и спокойно, положил его ему на стол и вышел из комнаты.
На кой черт мне эта пустая говорильня, где сами нарушают дисциплину, а языком треплют, что- то, кого –то воспитывают, а кого ? Неизвестно!
И опять я беспартийный большевик…..
Весна! Вскрылся и очистился от льда Иртыш, открылась навигация.
Обычную тишину города часто нарушают то жалобные, то басовитые гудки пароходов.
И время прибытия их, всегда собирало много людей на пристани, так как других видов связи с другими городами Тобольск в то время не имел.
Зимой только санные обозы, и ни каких там сотни машин не сновали по улицам города, как это сейчас пишут Борзописцы в своих романах, а лошади?
Иногда попадались (как говорит отец героя в оперетте «Сильва»). Наступала пора увлекательной рыбной ловли, что, что, а уж это дело мы мальчишки любили, да и всегда, во все времена у племя мальчишек это было одно из любимых занятий.
Да и взрослые грешным делом не забывали свое мальчишеское время рыбалки, слово то, что одно стоит.
Вот однажды, ты, я и еще пара наших друзей собрались порыбачить, попробовать свое «рыбацкое счастье» на городской стороне Иртыша.
Пришли на пристань где был городской паром, и видим, что на рейде в 15-20 метров от берега на якорях стоят какие-то баржи, а на них люди, там были в основном женщины, старики, дети.
Слышался, плачь, крики. В чем дело? Недоумевали мы, кто это такие? Что за люди, куда, кто их везет?
Этот вопрос нас сразу как –то заинтересовал. Мы подошли по берегу ближе к бортам, смотрим, по берегу ходят двое, какие-то полувоенные люди с винтовками и наганами.
Кричат нам: - Не подходите к берегу, сюда нельзя.
Мы остановились, не понимая толком, что здесь происходит. Видим у самого берега на кромке воды лежат мертвые люди: старики, женщины, дети.
Что это? С борта барж до нас доносятся слова:
- Долго вы над нами будет издеваться? Вы звери, вы не люди, ведь мы с голоду умираем, детей бы изверги пожалели, хлеба, хлеба дайте хлеба!
Плач, стоны.. Мы были поражены, нам было не до рыбалки. Наши ребячьи сердца разрывались от жалости к этим людям, а их охрану мы инстинктивно сразу же возненавидели.
Видят все это. Трупы людей на берегу, стон и плач детей и женщин, и тупое, как нам казалось безразличие людей, которые их охраняли.
Сейчас? В наше время? Когда везде говорят: «Самое дорогое это человек» Когда нет войны, нет буржуев. Мы за рабочих и крестьян и вдруг такое!?
В наши головы все это не укладывалось . Охрана нас старалась прогнать, но как правило во все времена, дух противоречия стучал в мальчишеские тела.
Надо чем – то помочь этим людям, а как ? Конечно, у нас было не сколько кусков хлеба и картофелин, которые мы собирались испечь на костре. Но этого мало, да и как передать?
Из разговоров старших мы знали, что идет сплошная коллективизация, что организуют колхозы, что есть кулаки, препятствующие этому, есть их «прихребятники» или как говорили подкулачники, что убивают коммунистов, то есть тех, кто был за Советскую власть, а мы тоже были за нее.
Все это так, да! А причем здесь малые и грудные дети, женщины и старики? Это ведь наши люди, русские крестьяне, худые, оборванные, изможденные; полуживые люди, совсем не похожие на тех пузатых кулаков, в жилетах и с обрезом в руках, рисованных на картинках.
Это ведь обычные полу неграмотные крестьяне и их дети, куда их везут, зачем, почему? Вот с баржи упал человек- какой –то старик.
Он мертв, течением реки его прибило к берегу…… Вот плывет мертвый ребенок, девочка, женщина…. Ужасно… Страшно…. Что это? Как это назвать?
Мы стоим и словно чувствуем какую-то вину перед ними, нас обуял ужас всего происходящего и вместе с тем огромное желание в чем- то помочь этим несчастным людям.
Решение пришло внезапно! Хлопцы, давай ты Сашка и ты Витька дуйте домой, берите дома хлеб, картошку, ну еще, что можно из еды, да заскочите к нам скажите Нинке (моей сестре) пусть она что – либо передаст и быстрее, быстрей тащите сюда.
А мы с Мишкой сейчас лодку будем искать, шпарьте, мы будем тут, ладно. Понятно, и замелькали голыми пятками, в сторону городских улиц.
Мы прошли несколько сот метров вверх по реке, лодок было много, но весел, весел нигде не было.
Пройдя еще метров 150 все же в кустах мы обнаружили два весла и греб - рулевую уже в другом месте.
Выбрав не большую лодку - долбленку (облосок) весла нам в ней были не нужны, она легко управлялась одной кормовой греблей и сели обсуждать виденное нами, поджидая своих ребят с продуктами.
Для нас то, что мы увидели, был первый жизненный удар! Такого мы еще не видели, да и не ожидали.
Прошло около часа, вот показались трое ребят с каким-то мешком на плечах у одного из них. Это видим, идут, спешат наши- рыболовы.
И так добыча: Три булки черного хлеба, да ведро картошки, что же не так много, но и это хорошо, сами- то ведь мы в то время, хлеб да остальные продукты, сахар, крупу получали по продовольственным карточкам или спискам и было тоже не легко жить.
Спустили наш облосок на воду, погрузили мешок с добытыми продуктами, ребят послали для отвлечения охраны по берегу, а с тобой вдвоем поплыли вниз к баржам.
Слышим крик:
- Не подплывать к баржам, стрелять будем!
А мы как бы не слышим,и не видим их гребем одним веслом и разговариваем между собой громко, но на всякий случай в стороне от барж метров за 8- 10.
Как только первая баржа поравнялась с нами и закрыла своим корпусом охрану на берегу, я резким поворотом подвел лодку к борту баржи, а ты стал молчком выбрасывать на палубу баржи хлеб и картошку….
Всё ….Мы веслом оттолкнулись от баржи и поплыли вниз по течению Иртыша. Больше мы ничем им помочь не могли.
Наши ребята в это время для отвлечения охраны выкрикивали им разные «красивые» слова, этот лексикон у нас уже был богат, опыт в ругани мы имели, он легко перенимался от старших, это не химия, с математикой.
Но надо и признать, что и охрана не очень добросовестно соблюдала свои обязанности; ругалась и отгоняла нас так для очистки совести, им, как видели мы, тоже не по душе была «такая работа»
Ниже баржей метров за 300, где мы причалили к берегу у самой кромки воды лежали колтыхаясь, в набегавших волнах ;трупы, трупы- взрослых и детей.
Это было первое соприкосновение нас с грязной действительностью, с политикой сплошной коллективизацией и ликвидаций тех, кто на первых порах не хотел идти в колхоз.
С политикой незабвенного - отца родного русского народа. Будущего- корифея наук (так называли его, его же подхалимы, бурно хлопающие в ладошки).
Всякая рыбалка была уже не мыслима, мы были поражены и убиты морально виденным.
Мы с тобой после этого как бы сразу повзрослели, нам было стыдно за свою беспомощность, за свою довольно благодушную жизнь.
Но спустя несколько дней, мы снова были сами собой, стараясь не вспоминать виденное нами, ужаса которого остался навсегда в глубине нашей души…
Свободное копирование
