После Москвы нас направили в Тульский цирк. Мы работали там довольно долго. Программы менялись, а нас все оставляли и оставляли. И вот, когда очередная программа не успела подъехать, в цирке начали падать сборы. И тогда Главное управление предложило директору М. Вальтеру целую неделю давать наши с Борисовской творческие вечера. Прежде такие вечера назывались бенефисами. Обычно к ним готовятся заранее. Но у нас такой возможности не было. Впрочем, наш с Борисовской репертуар был так обширен, что мы без труда составили программу из двух отделений. И даже кое-какие номера могли время от времени заменять. Гвоздем нашей программы был, конечно, "Беломорский канал".
Дирекция выпустила красивую афишу. На афише было написано: "Ударные вечера Борисовской и Тарахно". Все представления прошли успешно, и сборы были хорошие.
Но снова приближался день Красной Армии. Директор Вальтер собрал в своем кабинете ведущих артистов: кто что посоветует. Каждый вспоминает, что в прошлом году делалось в том или ином цирке.
- А вот мы в прошлом году,- сказал вдруг Николай Марат, - работали в Баку с Петром Георгиевичем, и там ставилась пантомима - вот это было да!
- Знаю, знаю,- ответил Вальтер,- что было, то было. А вот что нам здесь, в Туле, делать.
- А может быть,- говорит вдруг инспектор манежа Я. Бреслер,- попросить Петра Георгиевича поставить пантомиму, что шла в Баку.
Да у меня и сценария ее нет,- ответил я.
- Но вы же, наверно, знаете ее наизусть,- вставил Марат, - ведь ваша роль была одной из главных. Да и я, ваш командир, здесь.
Все на меня набросились, а Вальтер, так тот даже заулыбался, глядя на меня, что с ним бывало очень редко. Я на всех смотрел в нерешительности: а вдруг не вспомню. Кто-то сказал:
- Давайте пошлем в Баку "молнию", попросим выслать текст. У них же, наверное, он сохранился.
В кабинете поднялся невообразимый шум.
- Ну ладно,- сказал я,- сейчас пойду домой и постараюсь вспомнить пантомиму.
- Ура! - вдруг закричали все и рассмеялись.
Напоследок я предупредил, что если не вспомню, то пусть меня извинят. Но никто не принял моего предупреждения, сказали, что должен вспомнить - это единственный выход. Я шел по хрупкому снегу и вспоминал содержание пантомимы.
Я не стал ужинать, а сразу сел за стол, прикрыл лампочку бумагой, чтобы не беспокоить жену, и просидел до утра. Кое-что вспомнил, но что-то просто вылетело из памяти.
Утром, когда я пришел в цирк, шла репетиция; никто ничего у меня не спрашивал. Но я видел, как волновались Бреслер, Вальтер и все остальные. Я же пока не мог их особенно порадовать. Снова пришел вечер, на конюшне Вальтер и Бреслер о чем-то шепчутся. Меня не трогают.
Мы с Борисовской закончили наш номер, и я сейчас же ушел домой. Уходя, я попросил Колю Марата вспомнить свою роль, записать и к восьми утра принести мне.
Утром, едва я переступил порог цирка, меня встретил Вальтер и спросил:
- Ну что?
- Вот. Готово.
- Давайте! Сейчас дадим машинистке. А я потом отредактирую.
Вальтер схватил написанное, вызвал к себе секретаря, и не успел я выйти, как застрекотала пишущая машинка.
В этот же день мы с Бреслером начали готовиться к репетициям. Я сказал ему, что мы должны ставить вместе. Бреслер согласился. Директор связался с местным гарнизоном и попросил выделить нам бойцов для военных сцен. В Москву дали телеграмму, что ко дню Красной Армии ставим пантомиму своими силами.
И закипела работа. Мы с Бреслером и Колей Маратом распределяли роли. Матрос Свиридов остался за мной, роль комиссара - за Маратом, офицера играл также "ветеран" этой пантомимы Петр Россини. В старое время Россини часто играл в пантомимах, и у него был большой опыт.
Гарнизон выделил группу бойцов, но исполнить роль Ворошилова никто не решился, и пришлось ограничиться массовой сценой с фейерверками и монологом, который читала Борисовская.
Работать днем было нельзя, потому что артисты, как всегда, репетировали свои номера. Нам оставалась ночь. Раз пятнадцать прошли все с труппой, а когда в общем было готово, штаб гарнизона прислал бойцов, и три ночи мы репетировали сцены боя.
Перед премьерой удалось-таки отменить дневные репетиции номеров и сделать генеральный прогон, на который были приглашены представители партийных и общественных организаций. Пантомима прошла с большим подъемом.
Среди зрителей были и немецкие артисты, которые тогда еще работали в нашем цирке, они удивлялись столь необычному для них в цирке зрелищу.
Приемочная комиссия, сделав несколько незначительных замечаний, сказала в заключение:
- Молодцы.
Пантомима пользовалась у зрителей успехом, но прошла только неделю, так как гарнизон должен был отправляться на тактические занятия.
До сих пор у меня хранится грамота Тульского цирка и грамота от союза Рабис. А дирекция премировала Борисовскую, Бреслера, Марата, Россини и меня ценными подарками. Кроме того, мне как режиссеру пантомимы и исполнителю роли матроса рабочие самоварного завода преподнесли маленький тульский самовар.
Свободное копирование
