Наша поездка в Сибирь в начале тридцатых годов была для меня еще одним университетом. Она многому меня на-учила и обогатила духовно.
Казалось бы, не нам, вечным странникам, удивляться переезду из города в город, из цирка в цирк. Но это была совершенно необычная для меня и для моих товарищей поездка. Впрочем, самое ее начало нам хорошо знакомо: картина обычная для всех вокзалов Москвы того времени, и Ярославский не был исключением. Масса людей, в основном это рабочие, едущие на стройки Сибири и Урала. Их профессии легко определяются по инструментам, которые у многих приторочены к вещам: мастерки, лопаты, рубанки. Многие рабочие едут с семьями. Все разместились кто как мог: на мешках, узлах, фанерных чемоданах, сундуках. И надо всем витает дух веселого оживления, какого-то радостного нетерпения.
В таком же состоянии были и артисты цирка, маршрут которых совпадал с маршрутами этих плотников, столяров, каменщиков, землекопов.
Да, в такой поездке я действительно участвовал впервые, и поэтому глаз мой из окна вагона схватывал совсем другие детали пейзажа, чем обычно. Не только поля и перелески, не только холмы и горы, но и опоры высоковольтных передач, подъемные краны, леса новых домов, превращающих поселки в города. Как и эти рабочие, мы ехали на большие стройки, и нас можно было назвать не "программой", а бригадой артистов. В эту бригаду входили: В. Лазаренко, М. Золло, Б. Эдер, Беретто, Маслюковы, А. Маслов и Лисиненко, братья Лавровы, 3. Махлин, Н. Бардзилович, Н. Гладильщиков, Ю. Шафрик, Буслаевы, Донвальдо, Доротти, Е. Ефимов, А. Александров-Федотов и Е. Сержантова, Н. Кисс и Г. Бондаренко, Корженевские, Бавицкие и многие, многие другие. Особо хочу отметить Валентину Александровну Сазонову, бывшую наездницу Жанетт с сыновьями.
Время, о котором идет речь - начало тридцатых годов,- незабываемо. Эпоха энтузиастов, эпоха неукротимой устремленности в будущее. И, может быть, именно поэтому так легко и просто сошлись мы с рабочими этих строек, что ведь и в цирке работают главным образом одержимые. Мы легко понимали друг друга и быстро становились единым целым. Мы жили на квартирах у рабочих, мы приходили к ним в цеха. А вечером с манежа своим цирковым языком говорили о том, что волновало их и нас днем. Они же заботились о нас и о безопасности нашей работы.
Помню, как однажды в Перми наше представление началось после слета ударников, в два часа ночи. Аттракцион воздушных гимнастов Б. Эдера и О. Беретто "Полет на аэроплане вокруг Эйфелевой башни" шел последним и был очень сложным.
Учитывая трудность и опасность работы, а также зная по собственному опыту, что ночью у человека мышцы невольно расслабляются, зрители - рабочие попросили директора цирка снять "Эйфелеву башню" с программы. Директор цирка Афанасьев (кстати сказать, он был когда-то администратором у Ф. И. Шаляпина) вызвал артистов и передал им просьбу рабочих.
Эдер и Беретто просто обиделись и решительно запротестовали:
- Вы-то ведь работаете по ночам,- сказали они рабочим.
- Нам надо скорее построить социализм.
- Нам тоже,- ответили артисты и работали в этот вечер, точнее, ночь, с особым подъемом. Никогда, наверно, цирк не слышал такого грома аплодисментов.
Более молодым артистам все эти взаимоотношения казались естественными, и они не видели в них ничего особенного, но мы, старые цирковые волки, хотя и быстро воспринимали новый стиль жизни, про себя и между собой не переставали сравнивать и удивляться.
- Помнишь, Петруша,- говорил мне Лазаренко,- нашу галерку, для которой мы больше всего старались и которую приглашали занять первые ряды? Вот видишь, они приняли наше приглашение...
Контрасты долго повергали нас в изумление. Даже такая простая, с сегодняшней точки зрения вещь, как выступление на строительной площадке, где зрительный зал заменяли леса стройки, эстакады, подъемные краны. Я смотрел на разместившихся там зрителей и невольно вспоминал керченский народный "зрительный зал" на горке. Как изменилась публика - лица, глаза, смех - все другое, уверенное, товарищеское, смех хозяев жизни. Так было во всех городах, а мы проехали их немало: Тагил и Нижний Тагил, Магнитогорск, Свердловск, Челябинск, Кемерово, Березняки, Пермь, Красноярск, Томск, Иркутск - и везде представление превращалось в настоящий праздник труда и искусства. Нас встречали как дорогих гостей. И вот эти-то встречи и переделывали, я думаю, нас больше всего.
Свободное копирование
