… Чтобы не возвращаться к учебной воинской тематике, расскажу о лагерных сборах. Для их прохождения после 4-го курса (в июне 1953 г.) нас отправили в Ровенскую область в расположение полевых палаточных летних лагерей Прикарпатского военного округа.
За ночь доехали в товарняках, устланных соломой (на ней и спали). К рассвету выгрузились на станции и маршем двинулись к месту следования. Вокруг на жёлтых песчаных увалах простирались сосновые леса. По количеству нас, студентов из разных факультетов, было где-то около 2-х рот. Достигнув лагеря, разместились в палатках и стали постигать все премудрости полевого военного быта. Не останавливаясь на деталях, упомяну лишь о некоторых памятных моментах.
Прибывший через пару дней в наш лагерь полковник Балицкий, посмотрев как в первое время «управляется» с нами и обучает нас местный средний командный состав, собрал потом перед своим отъездом полдюжины сержантов и старшин местной воинской части, которым было поручено «опекать» такой сложный контингент – «шибко образованных» подчинённых, которые, к тому же, - «почти офицеры» (до выпускных экзаменов по военному делу и получения воинского звания оставалось полгода). На этой своеобразной «планёрке» он сделал им, практически почти нашим однолеткам, соответствующее внушение, смысл которого сводился к простой и лапидарной формуле: «гоняйте студентов, как только сможете – ведь завтра они будут командовать Вами»…
Конечно, после такой «наводки» - нас гоняли, как только могли: мы повсюду ходили только строем: маршировали и отрабатывали строевой шаг. И только под песню! Наверное будущим офицерам и это надобно было знать. Однако, если мы плохо «шли» и/или недостаточно дружно пели, то, например, уже на подходе к столовой, несмотря на голод и предвкушение вожделенного обеда или ужина, наш «зверюга-старшина» «заворачивал» нас перед самой дверью «пункта общепита»: скомандовав «правое (или «левое») плечо вперёд» заставлял сделать ещё несколько необходимых кругов, пока мы, ругаясь про себя, не удовлетворяли полностью его «маршировочные» и «хоровые» вкусы…
А песни были лихие и задорные, в основном патриотичные из репертуара довоенных и военных лет. Чаще всего в строю пели свою «профессиональную»:
МАРШ АРТИЛЛЕРИСТОВ
http://www.youtube.com/watch?v=1CHRehf7iU4
(скопируйте и вставьте адрес в верхнее окошко Яндекса, кликнув команду «вставить и перейти»)
Музыка Т. Хренникова
Оригинальный текст В. М. Гусева (1943 г.)
Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой,
Мы в смертный бой идем за честь родной страны.
Пылают города, охваченные дымом,
Гремит в седых лесах суровый бог войны.
Припев:
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас!
Из сотен тысяч батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину — огонь! Огонь!
Узнай, родная мать, узнай жена-подруга,
Узнай, далекий дом и вся моя семья,
Что бьет и жжет врага стальная наша вьюга,
Что волю мы несем в родимые края!
Припев.
Пробьет победы час, придет конец походам.
Но прежде чем уйти к домам своим родным,
В честь нашего Вождя, в честь нашего народа
Мы радостный салют в полночный час дадим!
Припев.
На практических занятиях по стрельбам каждый из нас выполнял функции различных «номеров» артиллерийского расчёта. Кроме того были индивидуальные стрельбы из недавно принятого на вооружение «офицерского» пистолета системы Макарова и метание гранат. «Пистолетные» достижения мои были скромными – на тройку. Две боевые гранаты метали из окопа в цель тоже на оценку. Рядом стоял капитан из местной воинской части: офицер был, конечно опытный, говорил спокойно, но, видно было, что и он напряжён: очень редко, но бывали случаи, когда новички (в т. ч. солдаты срочной службы), выдернув чеку, медлили или роняли гранату…
Я же тогда, помню, кажется чуть ли не в одно мгновение успевал выдёргивать чеку и «молниеносно» кидать гранату и, пока она ещё летела в воздухе, успевал падать на дно окопчика (оберегаясь от осколков) – так сильно боялся, что «не успею» и она разорвётся в моей руке. Первая граната, на удивление (с моего перепугу, что ли) упала прямо в цель – в небольшую квадратную яму, где глухо разорвалась. Второй бросок был менее удачен – разорвалась со свистом наверху, но рядом с ямой. За такое гранатометание получил свою законную четвёрку.
Однажды случайно довелось наблюдать разборку и сборку тогда ещё «секретного» и только принятого на вооружение автомата Калашникова. В воинских частях эти автоматы имелись в единичных экземплярах, которые выдавались лучшим представителям сержантского состава. Видимо один такой срочнослужащий младший сержант рано утром до завтрака тренировался в сборке-разборке нового оружия на специальном столе. Идя мимо, мы – несколько гражданских (каковыми мы считались в лагере среди воинского состава срочнослужащих) подошли «посмотреть» на новое невиданное дотоле оружие.
Но «срочник», когда мы его окружили с расспросами, быстро собрал автомат и удалился. Показывать его в 1953 году «случайным посторонним» (каковыми мы считались») запрещалось! Зато сейчас во всём мире этим чрезвычайно удобным и безотказным оружием снабжены практически все вооружённые силы стран Азии, Африки и Южной Америки, а также любящие его во всё мире бандиты – от афганских моджахедов и ливийских «братьев-мусульман» до сомалийских пиратов и отрядов, охраняющих каких-нибудь колумбийских подпольных поставщиков наркотиков…
Мы же учились в те годы разборке – сборке только немного усовершенствованной старой пехотной винтовки Мосина, созданной ещё в царские времёна… Запоминали наименование частей затвора, как стихи: «стебель-гребень-рукоятка»...
Тренировались мы и в приобретении навыков командования воинскими «соединениями» – от взвода до роты, умении оперативно оценивать ситуацию на местности и проводить тактические манёвры, связанные с оборудованием и перебазированием артиллерийских позиций и передвижением личного состава на местности. Кроме того, естественно, тренировались в преодолении полосы препятствий, учились ползать под колючей проволокой по-пластунски с винтовкой. Наконец, отрабатывали «зычные» голосовые командирские интонации при подаче команд.
В целом, лагерные сборы пошли нам всем на пользу: мы, будущие «офицеры-запасники» получили хорошую полевую практику и настоящую воинскую закалку.
Не знал я только, что, несмотря на последующую сдачу выпускного экзамена по «военке» на отлично, не суждено было мне стать «лейтенантом запаса» с двумя маленькими звёздочками на погонах – о чём я, правда, и не печалился, ибо никогда не стремился быть военным. Но, когда «ни за что» пришлось побывать через несколько лет на очередных лагерных сборах в качестве «рядового необученного», самолюбие моё немного всё же – признаюсь - страдало…
Причиной тому стали многие печальные события начала 50-х годов, когда в стране наступили гнусные - иначе не назовёшь – времена незаслуженного преследования граждан только за их национальную принадлежность, когда властями культивировался махровый антисемитизм, проникавший во все «поры общества», пробуждая в народе низменные чувства и психологическую агрессию по отношению к «инакомыслящим иноверцам»…
На этом я завершу повествование об учебном процессе в ЛПИ, в целом, и перейду к описанию общественно-политической обстановки в стране в эти годы и во Львове, в частности - к событиям, которые «зацепили краем» и меня.
Свободное копирование
