Пришлось мне побывать также в небольшом городе Могилеве-Подольском. В нем жизнь тоже была очень своеобразна. Маленькие дома, лавочки, в которых продавали всякую мелочь, здесь же различные ремесленные заведения. От всего веяло стариной и какой-то наивностью - это была еще старая и глухая русская провинция, чуть ли не похожая еще на провинцию Гоголя. Наивностью и простотой веяло ото всего - от одежды прохожих, от внешнего вида домов, от вывесок.
Помню одну из таких вывесок, вызвавшую во мне смех. Она гласила: "Портной специально брюк"... Но и в этом, как будто всеми забытом и глухом городе начала пробиваться новая жизнь. Как и в каждом провинциальном городе, в нем была главная улица, пересекавшая его в длину. И вечерами на этой улице начиналось гуляние - главным образом, конечно, молодежи.
По молчаливому соглашению, отдельные участки этой улицы были заняты каждый какой-нибудь одной из существовавших тогда в Могилеве политических организаций - Бундом, социал-демократами или социалистами-революционерами. Каждая организация ограничивалась прогулками только в своем участке. У каждой была как бы своя "биржа" - они так и назывались: "биржа бундистов", "биржа эсдеков", "биржа эсеров".
Каждый, у кого было какое-нибудь дело к одной из этих организаций, легко находил нужных ему людей - это заменяло то, что у нас, на севере, называлось "явками", т. е. конспиративными квартирами, на которых революционная организация принимала всех, являвшихся к ней по делу, всех приезжавших в этот город. Здесь, в Могилеве-Подольском, все это носило примитивный и наивный характер.
В маленьком городе все хорошо знали друг друга - не только его семейное положение, род занятий, но и образ мыслей: всем было известно, что молодой Давид Рабинович был бундистом, старший сын раввина Кагана был меньшевиком социал-демократом, а его младший сын, горячий 18-ти летний Гриша - убежденным социалистом-революционером и пламенным проповедником террора.
Думаю, что хорошо всё это знала и местная полиция, которая легко бы могла, в случае надобности, переловить всех местных революционеров на их "биржах". Иногда она это и делала - в городе происходили периодические облавы и аресты. Но тогда было такое время, что революционеры размножались с быстротой грибов после летнего дождя: пронесутся аресты, а глядишь - через несколько недель все "биржи" уже опять на своих привычных местах, только лица переменились. В этом тоже было немало наивного - но немало и идеализма!
Из Могилева-Подольского, куда, между прочим, я ездил специально за паспортами, так как там была возможность получить несколько пустых паспортных книжек и несколько десятков чистых паспортных бланков (книжки действительны либо на пять лет либо были бессрочными, бланки - сроком только на один год) это было очень ценное приобретение для нужд партии - я проехал без остановок в Полтаву. Здесь я был опять в центре Украины.
Свободное копирование
