Наконец, совершенно исключительный по курьезности элемент правительства являл собой новый министр финансов М. И. Терещенко.
Абсолютно нельзя объяснить, кого он представлял в кабинете, так же как никогда после нельзя было добиться, кто его "выдумал": все открещивались -- и Родзянко, и Гучков, и Милюков {Когда я сказал Гессену, соредактору "Речи", что честь изобретения Терещенко приписывается П. Н. Милюкову, то он мне с живостью ответил: "Это клевета на Милюкова!"}.
Молодой человек со стажем маленького чиновника по балетной части, никому в России не известный, в финансах ровно ничего не смыслящий, он, однако, только один с Керенским умудрился удержаться на министерском посту -- сперва финансов, а затем иностранных дел -- вплоть до большевистского переворота.
Его управление ведомством носило весьма своеобразный характер. За три месяца, что он стоял в главе Министерства финансов, он ни разу не удосужился принять доклад от директора Департамента государственного казначейства -- этого главного бухгалтера государства Российского! Из высших чинов ведомства сменился только один товарищ министра А. И. Николаенко -- за смертью. Во главе Государственного банка продолжал стоять И. П. Шипов, у которого хватало лояльности самому громогласно удивляться, как это могут его (!) держать при новом правительстве.
В то время когда поддержание финансов государства являлось делом первейшей важности, мы побоялись, страха ради иудейска перед улицей, поставить во главе ведомства авторитетного банкира или экономиста-практика, предпочтя взять юношу без всяких знаний и без опоры в стране. Естественно, что для "укрепления" своего "завоевания революции" -- министерского портфеля -- он должен был начать с первого же дня раздачу государственных средств, ведь надо же было быть "приятным". И раздача началась. Закладывался фундамент будущего краха. Ни одной финансовой реформы не было проведено, ни даже намечено. В области практики финансовой Министерство финансов "не заметило" такого явления, как захват русских банков и промышленности отдельными лицами. Стахеев и К° контролирует свыше 50 предприятий и четыре банка (Русско-Азиатский, Петербургский частный, Соединенный и частью Волжско-Камский), Ярошинский имеет тоже четыре банка (Русский торгово-промышленный, Русский для внешней торговли, Киевский частный и почти Петербургский международный) и свыше 350 миллионов "долгу" на них. Денисов -- владелец Сибирского банка, Животовский -- Ростовского, Немировский -- Воронежского и т. д. Явление -- новое для России и, казалось бы, не лишенное интереса для Министерства финансов, но Терещенко и не подумал подвергнуть его официальному и всестороннему расследованию и изучению -- как оно должно отразиться на интересах национального хозяйства. Биржа не была открыта -- и этим, с одной стороны, затруднилась реализация займа свободы, а с другой -- сделалась невозможной нормальная переоценка промышленных бумаг на новый, обесцененный рубль. Теперь благодаря этому немцы скупят русские промышленные акции по баснословно низким ценам (и, разумеется, после этого отменят большевистскую "национализацию"). С займом свободы запоздали на добрый месяц, не использовали весь энтузиазм первых дней революции и дождались, пока буржуазия уже успела перепугаться безудержной агитации крайних левых, а эти последние -- додумались до агитации против займа свободы.
В публике за Терещенко закрепилась образная кличка "жених с состоянием". Объясняется она тем, что он -- молод, красив и от отца, известного на юге сахарозаводчика, унаследовал состояние в десятки миллионов.
Это был анекдотический элемент кабинета.
