"5-го февраля... Сегодня был диспут Миллера. Его диссертация носит заглавие "Осетинские этюды". Возражали Ф. Ф. и Корш. Разбили в пух и прах. По причине ранних экзаменов Пасху придется провести в Москве. Весьма было бы приятно 20 мая быть уже в Губаревке, студентом".
"14-го февраля. С 1-ой недели буду исключительно заниматься повторением и приготовлением к экзамену".
"В субботу пошел к Ф. Ф., но не застал его дома и отправился к Коршу: он оказался именинником. Много очень съехалось народу, и было так весело и оживленно, что выбрался оттуда только в 4 часа утра. Вчера ходил весь день как угорелый, только сегодня поправился, выспавшись по приходе из гимназии. На лето, (очень длинное) у меня предположены интереснейшие занятия; только страшно о них вспомнить! вдруг не выдержишь как-нибудь экзамена... С 10-го мая можно гулять до 11-го сентября. На Пасху я уже почти буду уверен, перейду или нет; все письменные экзамены должны быть кончены к тому времени: устные, сравнительно, пустяки. Про подачу прошения узнал подробно: прошение подается до 1-го августа, начиная с 1-го июля. Все это обещал мне устроить Кузнецов. При отъезде оставлю ему свои бумаги, кот. возьму из гимназии и пр. пр."
"20-го февраля. Вчера был у Ф. Ф., а сегодня жду к себе Г. Бремера, о котором я тебе когда-то говорил: кандидат университета и оставленный при нем. Завтра в Университете диспут Нетушила по латинской грамматике. Возражать будут Корш и Цветаев {Иван Владимирович Цветаев был в то время профессором римской словесности.}. Знает ли дядя Володя о том, что недавно вышла в Германии книга, разбирающая его сочинение? Если нет, могу подробно узнать заглавие книги. 2 раза в неделю ко мне ходят два товарища и мы вместе готовимся".
"4-го марта. Вчера в среду встал, оделся {По-видимому, он болел.}, сегодня получив позволение от доктора, пошел в гимназию. Получил Ваши письма... уж очень интересны Оленькины письма; очень совестно, что никак не соберусь ей написать, но у нас начнется переписка в будущем году, а теперь совсем некогда: через 4 недели ужасные экзамены".
"20 марта. Надеюсь, ты не будешь сердиться за мои весьма короткие письма: 1) у меня очень мало времени, 2) я в последнее время так неинтересен даже самому себе, оставив свои занятия, что ничего интересного о себе не могу рассказать. Конечно, мое состояние прямое следствие одностороннего направления моих занятий, в которых вся моя жизнь и все мои интересы. Без них я себя не узнаю и противен себе. Я это очень хорошо сознаю.
Мой адрес: Петровка, д. Левинсона, мебл. комнаты Змиева, No 7".
Леля, кажется, очень скоро остался недоволен и пансионом Реймон, потому что в его комнату тянул кухонный запах и, может быть, что еще и другое, почему в марте Леля дает нам уже свой новый адрес, на Петровке.
"Экзамены у меня еще не начинались. Все время зубрю: ужасно будет обидно в случае неудачи. Очень хочется в деревню. Там так тихо, безмятежно в сравнении с теперешним временем в Москве, где все учащиеся дрожат от страха. Мне кажется напротив, такие волненья расстраивают нервы, а тем более здоровье: спина уже дает себя чувствовать, а к концу буду д.б. как в прошлом году кашлять".
"9 апреля. Вот и кончились мои письменные экзамены, и я с радостью вас извещаю, что с будущего учебного года я -- студент. Мне, конечно, это очень приятно и должно быть очень весело: но весело бывает в таких случаях между людьми, а я совсем один. С ужасом представляю себе жить здесь еще целый месяц, а две недели к тому без дела. Не знаю, где буду у заутрени на Пасху, где буду разговляться: м. б. пригласит какой-нибудь добрый человек".
Свободное копирование
