***

+++

(Совгавань. До Приказа – 90 дней)

... А я уж начал подумывать, не хватит ли вас солнечный удар. Но если только «шает», то всё нормально. Приезжайте в Залив. Излечите тоску. С вашей мордой не совгаванские кордоны проскакивать, а советско-турецкие границы. У нас здесь хорошо, до приказа осталось 90 дней. Если приедете, то купите мне книжку Дрофенко и зубную пасту «Поморин». Вы мне очень редко пишите, я уже неоднократно высказывался по этому поводу и в этом письме только констатирую факт. Спится мне не очень хорошо. Снятся автомобильные катастрофы и женщины. В общем, настроение унылое, давно и надолго. «Идут недели за неделями, я воскресенья долго жду. Дождусь и ничего не делаю. И лишь напрасно лампу жгу» и далее по тексту.

Боязнь возвращаться на гражданку. Надо будет что-то делать. ......., предпринимать. Вы, насколько понял, отдались течению? «Угрюмый, как крейсер, без прикрытия с воздуха, Угрюмый как дот, замеченный слишком поздно, Слишком поздно. Угрюмый и нет ему конца» – это французский поэт (искажения мои, А.Е.). Да, поздравляю вас с Новым годом. Желаю быстрее состариться.

Искренне ваш – А.Е.

Императорский залив.

Приложение: Миша!

***

Присмотрись ко мне в упор, от волос сияние,

ты опаснее чем вор, скупщик графомании.

Ты страшнее, чем оскал аллигатора,

эх, тоска моя, тоска плагиатора.

Сядь ко мне поближе чёрной головой,

хоть ты и не рыжий – ничего.

Не король паркэта, не из тех.

Извиняю этот идиотский смех.

И прощаю разное впереди,

головами разные, но в груди

бьётся сердце красное, и ещё

желудки, отравленные флотским щём.

Как вам светит, греет 300 солнц?

Приезжай скорее, и привет – Зайонц.

Твист на эскадренном миноносце (в «Суматру»)

Почти экспромт.

Выдавали в робах дранных, только палуба горит,

капитаны разных рангов глухо плакали навзрыд.

Замкомдива, что за диво, хочет крикнуть: «Стойте!»,

но молчит, как проглотил леерную стойку.

Глазами хлопал изумлённо командир дивизиона.

Быть не смятым дабы, дальше от греха,

офицеры штаба впопыхах

покидают палубу, хо-хо-хо,

удирают, стало быть,  ха-ха-ха!

Эй, веселье флагом вскинь! Выше смех!

Плачет штурман флагманский и флагмех.

Не смогли стерпеть азарта голых рук и голых спин

и в каюте флагарта окочурился флагмин.

Только длился, лился, лился топот яростный,

по отсекам гнулись бимсы очень жалостно.

А на главном, на калибре в жёлтом ослеплении

пляшет мастер эквилибра с группой управления.

Волосочек к волоску, жёлтая соломинка,

разгони свою тоску, попляши, Ерёменко.

Миша! Мужайтесь. «Во всяком случае, тот, кто умер в этом году, избавлен от смерти в следующем» (Э. Хемингуэй). Я постараюсь прилететь к вам, воспользовавшись пятью сутками замаринованного отпуска. Если отпустят.

28.08.72 года. Сов. Гавань.

П.С. «Самое главное – жить и работать на совесть, смотреть, слушать, учиться и понимать и писать о том, что изучил как следует, не раньше этого и не слишком долго спустя. Пусть те, кто хочет, спасают мир, если они видят его ясно и как единое целое». Это прекрасные строки, и в смутные минуты я всегда перечитываю их.

Чайки. Искусство хотеть

Давит заката тяжёлая медь на волны и на траву.

Леса готовят себя к зиме и убивают листву.

Чайки плетут над заливом сеть из крыльев и голосов.

Сколько ни жить, всё равно умереть и облететь с лесов.

Сколько ни жить, все равно умереть. Логика жизни проста.

Чайки учат искусству хотеть тех, кто хотеть устал.

Чайки учат, ломая круг, в небо подбросить крик.

Чайки ломают крылья рук на смертельном ветру.

Чайки учат искусству жить – сложнейшему из искусств.

Чайки учат сплетать из жил гудящую в день строку.

Сколько ни жить – всё равно умереть. Логика жизни проста.

Чайки учат искусству хотеть, тех, кто хотеть устал.