Ч. 16 Жизнь номер 2. Служба в приёмке
Служба в военной приёмке была для меня просто счастьем после службы в строевой ракетной части. Чего стоило одно лишь обращение к начальству не по званию, а как в старые добрые времена парусного флота, по имени-отчеству.
Форму мы надевали только когда отправлялись в командировку на полигон или на флот. Командировок было много: в Севастополь, где на притапливаемом плавстенде шла отработка подводного старта, и на строившуюся подводную лодку в Северодвинске, в Североморск, а точнее, в Гаджиево.
Как-то раз в конце лета поехал на неделю в командировку в Севастополь, тихо радуясь, что окунусь в Чёрное море, а пробыл там с бесконечными продлениями командировки три месяца. Поехал в одной форменной рубашке с погонами, а вернулся – в Севастополе тепло, а у нас минус 20 градусов.
Пока ждал первый автобус, который тоже не отапливался, на станции обнимал чуть тёплую круглую железную печь, вспоминая есенинские строки: «как жену чужую, обнимал берёзку».
Сначала нам вместо формы в сроки выдачи обмундирования (для меня эти сроки так навсегда и остались тайной) выдавали готовые костюмы фабрики «Большевичка». Мало того, что все военпреды выглядели как воспитанники детского дома, но и сшиты они были безобразно, из плохой мнущейся материи.
Зато можно было представить себе радость директора фабрики, которому удалось сбагрить весь брак Министерству обороны.
Потом до начальства дошли наши жалобы на это безобразие, и нам стали выдавать деньги на покупку или пошив гражданской одежды.
В обязательном порядке выдавалась только парадная форма одежды и часть повседневной, за которыми районный инженер посылал в соседний областной город газик с двумя офицерами, чтобы получить форму на всех.
Вот это был подарок судьбы, потому что ни одна жена никогда не знала, сколько мы получали денежной компенсации за всё, что положено офицеру. Все молчали, никто не выдал! Это была безупречная заначка. Но то были просто приятные привходящие обстоятельства.
Главное – меня увлекала техническая инженерная работа. То, что основные решения принимают большие начальники – иллюзия. Были, конечно, выдающиеся технические гении, вроде Сергея Павловича Королёва или Вернера фон Брауна, но я говорю о военных начальниках.
Чем выше начальник, тем дальше он от техники и ближе к политике, а «до руды» докапываются только рядовые подчинённые, и они же готовят начальственное мнение. Я обратил внимание, читая американские военно-технические журналы, что у американцев была несравненно лучше поставлена учёба и подготовка офицеров, занятых приёмкой военной техники. Их специально готовили.
Пришёл к такому выводу, читая аннотации статей. Дело в том, что каждую статью, например, в журнале общества военно-морских инженеров «Naval Engineers Journal» предваряла краткая справка об авторе. Помимо военных учебных заведений, каждый из них учился и в престижных гражданских вузах, а иногда даже не в одном.
Кроме того, у американцев постоянно происходила ротация офицеров, служба на различных типах кораблей сменялась службой на берегу, в зависимости от специальности. Это, без сомнения, расширяло кругозор офицеров. Они более грамотно и принимали, и эксплуатировали технику.
Между прочим, так же поступали в девятнадцатом веке и в русском военно-морском флоте. После войны командование ВМФ с такой же целью создало наше училище инженеров оружия, в котором готовили офицеров для работы в военной приёмке, в институтах, на полигонах и в арсеналах.
Во время бездумных военных реформ Хрущёва училище расформировали, таких специалистов перестали готовить. В военные приёмки стали назначать офицеров, окончивших командные училища либо училища по совсем иному профилю, чем тот, по которому им приходилось принимать продукцию, причём часто назначали на должности старших военпредов и их заместителей.
Вспомнилось, как один такой товарищ в звании капитана 2 ранга прибыл на должность зам. старшего военпреда и буквально через неделю попал на совещание, где обсуждался сбой в работе гироскопа системы управления ракеты. На совещании были ведущие специалисты и учёные.
Наш коллега, послушав пять минут, сказал: «А чего тут обсуждать, всё и так ясно». Дальше он изложил, что ему стало понятно. Наступило гробовое молчание, которое прервал один доктор наук, сказав: «Надо же, я двадцать лет занимаюсь такими проблемами, и мне ничего не ясно, а вот человек пришёл и за пять минут всё понял. А вы, простите, кто по специальности?» Услышав ответ, все переглянулись.
Районный инженер потом в энергичных выражениях объяснил товарищу, ставшему мгновенно знаменитым, что иногда лучше промолчать и послушать других, прежде чем торопиться выступить со своим мнением.
