7. Картошка
В апреле родители набирали семенную картошку, вытаскивали её из погреба и рассыпали на полу просторного гаража для подготовки к посеву. Было этой картошки от 60 до 80 ведер.
В первых числах мая, вечером, к дому подъезжал тракторист; родители открывали ворота, и тракторист въезжал на огород. Нелегко было ему крутиться на ограниченном пространстве в 5 соток, огороженном со всех сторон забором, но что поделаешь?! В каждом дворе было так же. За работу механизатор получал свои 3 советских рубля.
Когда появились мощные К-700, многие хозяева разгородили свои огороды, в результате чего получалась общая пашня площадью более гектара. «Кировец» пробегал этот участок за полчаса. А потом уже хозяева восстанавливали межи между огородами.
На праздник 9 мая весь посёлок высаживал картошку на приусадебных участках. Отец с мамой копали лунки, моя роль сводилась к тому, чтобы бросать в них картофелины. Пять соток, конечно, не слишком большой участок, и с этой работой мы справлялись быстро.
К середине мая, как правило, заканчивалась посевная, и совхозный трактор вспахивал землю под картофель для работников совхоза. Я ещё застал то время, когда поднимали целину. Отец ругался: как небрежно, торопливо вспахано! Будь это совхозное поле, агроном ни за что не принял бы такую пашню, а для людей можно, сойдёт...
Представители совхоза, местного комитета профсоюза (рабочкома) и сельского Совета разбивали поле по участкам и вбивали в землю колышки с написанными на них фамилиями владельцев. Кто-то, как отец, брал 15 соток земли, кто-то 10, кто-то 5.
18 – 20 мая, в выходные, сажали картошку на большом поле. Как на грех, именно на эти выходные выпадал День Пионерии, и мой старший брат, как правило, в посадке картошки не участвовал. «Отдувался» за него я, поскольку ещё не дорос до пионерского возраста.
Правда, и несколько лет спустя я также сажал картошку. Просто не ходил на пионерский праздник, и почему-то мне за это ничего не было. Опять я бросал картошку за отцом и мамой; мне только помогали донести полные вёдра до рядов – я, тогда ещё дошкольник или школьник младших классов, не мог их поднять.
Недели через три, когда появлялись картофельные всходы, огороды боронили. Для этого просили в совхозе лошадь на несколько часов.
Отец усаживал меня на лошадь и давал мне наставления. Лошадь двигалась вперёд и тащила за собой тяжёлую тракторную борону. Чтобы не садиться на лошадь взрослому человеку и не давать ей ещё большую нагрузку, меня так и оставляли сидеть верхом нескольку часов подряд. Ничего, поначалу интересно. Потом становится больно сидеть – лошадь-то не засёдлана. Но ничего, терпишь до конца.
- Ты же музик! – смеялся сосед, дядя Вася.
Самая тяжёлая, неприятная работа, пожалуй, - окучивание. Машешь, машешь этой тяпкой, перебрасываешь её из рук в руки то слева направо, то справа налево (у отца научился) – всё равно устаёшь. А огород такой длинный… А солнце палит и палит…
Зато как приятно вернуться вечером домой и вымыться нагревшейся за день водой в баке!.. Хорошо, что у нас уже была своя баня. Постепенно усталость проходит, и, как ни в чём ни бывало, идёшь встречать табун.
Зато уборка картошки – настоящий праздник. Кажется, весь посёлок собрался на поле; люди весело перекрикиваются с участка на участок, шутят, смеются; девушки, демонстрируя перед соседскими ребятами свою фигуру, принимают самые привлекательные позы (мне, дошкольнику, ещё рано было об этом знать); откуда-то доносится приятный запах горящей картофельной ботвы и печёной картошки…
Мои родители 15 соток картошки выкапывали за два дня. В воскресенье поздно вечером отец вначале развозил картошку по соседям, затем выгружал многие десятки до верха заполненных мешков картошки во дворе дома, после чего отгонял автомобиль в совхозный гараж. Мы уже все умылись, а отец только что идёт, усталый, из гаража. А ведь ему завтра на работу…
Я думаю, с 15 соток земли (особенно целины) мы снимали до 500 и более ведер, или от четырёх тонн картошки. Её нужно было выкопать, перетаскать в мешках через весь участок в машину и, приехав домой, разгрузить. Большая часть этой работы доставалась отцу.
Куда мне, сегодняшнему, до него! Да, богатыри – не мы...
