И вот я получил на руки документ, в котором значилось, что мне разрешается продлить отпуск по 20 января 1912 года. Это воспринималось как счастье, поскольку я получил возможность работать в лаборатории до начала моих занятий на 3-месячных курсах усовершенствования. Другими словами, мое полугодовое пребывание в Петербурге было обеспечено и юридически оформлено.
10 ноября я приступил к работе в ветеринарной лаборатории МВД. С. Н. Павлушков отвел мне рабочее место в левом крыле большой аудитории второго этажа, где я расположился с остатками привезенной туркестанской гельминтологической коллекции. Я быстро сошелся с молодежью. Бекенский и Фрейбергер ввели меня в курс лабораторной жизни. Обстановка здесь была довольно сложной. Павлушков, опираясь на Нагорского, имел в виду укрепить лабораторию новыми кадрами и расширить масштаб ее деятельности. Он только что добился разрешения открыть патолого-анатомический отдел, для заведования которым были приглашены «парижане» И. И. Шукевич и его помощник М. И. Романович, и протозоологический отдел. Заведующим последним отделом был намечен В. Л. Якимов, работавший в то время вместе с женой Ниной Карловной Коль-Якимовой у Эрлиха, во Франкфурте-на-Майне. Якимову была послана пригласительная телеграмма. Поскольку, однако, ему не хотелось расставаться с Эрлихом, он ответил отказом. После этого выплыла кандидатура С. И. Драчинского, который заканчивал научную командировку в Париже.
Уже в то время в кулуарах лаборатории поговаривали о стремлении Павлушкова и Нагорского превратить ветеринарную лабораторию МВД в Институт экспериментальной ветеринарии. Фактически эта реорганизация была проведена лишь после Октябрьской революции.
Примерно в ноябре 1911 года приехали в лабораторию «парижане»: С. И. Драчинский, которого мы прозвали «Семен говорливый», Иван Иванович Шукевич — патолого-анатом и М. И. Романович — «Мечислав принципиальный». Как выяснилось потом, Романовича пригласил Шукевич к себе в помощники, рассчитывая, что он помимо патолого-анатомической работы займется и вопросами гельминтологии, поскольку Романович, работая в Париже, написал несколько интересных работ и участвовал в обследовании носителей анки-лостомидоза[1] во Франции.
Приезд «парижан» оживил нашу лабораторию: все они были жизнерадостны, насыщены энергией, горели желанием работать.
Павлушков периодически созывал научных работников лаборатории. На этих совещаниях обсуждали методические вопросы и знакомились с деятельностью каждого отдела. Совещания, созываемые в читальном зале, благодаря либерализму Павлушкова, носили демократический характер. Мы, молодежь, Павлушкова очень ценили. Он не вмешивался в нашу работу, полностью нам доверял и оказывал каждому посильное содействие. Несколько иная ситуация сложилась у «парижан». Поскольку Шукевич был крупным ученым, а Романович с Драчинским, поработавшие несколько лет в Париже и побывавшие в обществе «знаменитых людей», тоже были о себе достаточно высокого мнения, они все считали себя несоизмеримо квалифицированнее и достойнее скромного земского либерала Павлушкова, который тем не менее, как заведующий лабораторией, был их начальником. Мы, молодежь, все это отчетливо видели и стояли на стороне Павлушкова, поддерживая его прогрессивные начинания. Поддерживал Павлушкова и П. Н. Андреев. Отсюда и вытекало расслоение работников на два лагеря.
В декабре 1911 года приехал из Франкфурта В. Л. Якимов. Теперь, когда он очутился в России, ему совсем не понравилось то, что заведующим протозоологическим отделом стал не он, а Драчинский. Якимов был крупным протозоологом. Он имел свыше сотни опубликованных научных работ, любил подчеркивать свою связь со знаменитым Эрлихом, говоря, как бы невзначай, «Мы с Эрлихом» или «Когда я работал с Эрлихом». В нашей лаборатории появилась видная и к тому же достаточно властная натура, которая требовала к себе максимального внимания. Поскольку штатного места для В. Л. Якимова не оказалось (оно было занято Драчинским) — ему предоставили помещение для научных работ в курсовом зале, а мне дали рабочее место в патолого-анатомическом отделении, где работали Шукевич, Романович и вновь приглашенный ассистент А. П. Уранов.
В декабре 1911 года я получил из Ветеринарного управления МВД новый документ, в котором сообщалось, что военный губернатор Сырдарьинской области дал свое согласие на прикомандирование аулие-атинского пунктового ветеринарного врача Скрябина к ветеринарной лаборатории «впредь до окончания им работ по изучению привезенной из Туркестанского края паразитологической коллекции». Тем самым мое пребывание в Петербурге было санкционировано властями на местах. Этим документом я, конечно, был обязан заботливости Павлушкова и Нагорского.
Свободное копирование
