Детские сны

 Общеизвестно, что детям часто снятся страшные сны. Меня в детстве и даже в более старшем возрасте преследовали пять разных кошмаров.

 Первый, который снился мне особенно часто, состоял в следующем ─ я просыпаюсь, встаю, выхожу в прихожую или туалет, там, естественно, темно, я щелкаю выключателем, а свет не включается. Я щелкаю еще и еще ─ а свет так и не зажигается. Я понимаю – это не лампочка перегорела, это что-то другое, потому что в жизни никогда не бывает так темно. Это ─ не та темнота! И, главное ─ в этой непроглядной темноте, что-то или кто-то есть. То что я не вижу и не могу (!) увидеть. Оно не то, чтобы опасное, а неизведанное, которое щемит сердце своей загадочностью. Потому что я понимаю одно ─ света уже не будет! И тут я просыпаюсь. Когда я задумывался над содержанием этого сна, мне думалось, что так выглядит смерть.

Второй сон – самый пугающий. Я просыпаюсь, гляжу на стену и вижу ее ужасно далеко ─ стена так далеко, что мне никак не дотянуться до нее. Не понимаю ─ то ли она далеко, то ли я далеко от нее ─ в общем, как бы то ни было ─ очень страшно. Я не могу понять. где я ─ дома или уже нет. Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до стены и рука удаляется в пространство… она вытягивается, становится длиннее, длиннее… а стены все нет и нет… ─ я повис между небом и своим домом... Я ухожу или возвращаюсь? Ж-ж-жуть!

Третий кошмар ─ падающий предмет. Мне снилось, что с неба падает нечто такое огромное, нечто такое страшное, готовое накрыть всю землю, уничтожить меня, и всех, и вся, и нет никому от него спасения. Часто это нечто было большим гудящим самолетом, который падал на меня, я пытался убежать от него, а он гонялся за мной ─ гул и шум преследовали меня, то приближаясь, то удаляясь, нечто играло со мной как кошка с мышкой, то давая надежду на спасение, то снова отнимая ее. Я бежал, бежал, бежал… а самолет падал за моей спиной и я просыпался.

Четвертым был ─ дверной проем. В общем-то не страшный, не ужасный, но какой-то тягостный и тянущий (скажем так) сон. Мне казалось, что я стою снаружи перед дверью, знаю, что мне нужно, просто необходимо войти в нее. Я открываю дверь, а пройти через дверной проем не могу. Как будто ее заговорили. Я тыкаюсь, тыкаюсь, но ни в какую ─ пройти не могу. Прямоугольник дверного проема ─ как заслон. Мне бы повернуться и уйти, а я не могу, я должен (!) войти внутрь. Причем люди входят и выходят, а я стою, упершись в невидимую преграду и не могу пошевельнуться. Я дергаюсь, напрягаюсь, как перед прыжком, как будто передо мной невидимая перепонка, которую я натягиваю, натягиваю, а она не рвется и не рвется. Я упираюсь в нее со всей силы, меня всего тянет, мучит ─ рывок ─ и вот ─ я внутри. Я вошел! Но как? Я не помню как прошел через дверной проем. Я просто оказался внутри. Я пытаюсь понять момент перехода с одной стороны на другую ─ и не могу. Иногда я пытался рассмотреть дверной проем в тот момент, когда я вхожу в дверь. Но нет! Я не мог его увидеть. Я просто появлялся внутри. Вот такая хитрость!

Пятый сон ─ настоящий ужастик, как в кино ─ черти в глазке. Этот сон имел всегда одинаковый сценарий. Разными были действующие лица. Звонок в дверь… или стук, иногда обычный, иногда настойчивый, но при этом в нет никакого намека на приближающуюся опасность. Я иду, подхожу к двери и, как учила меня мама, смотрю в глазок ─ кто пришел? А там – нечистая сила! Либо просто черные веселые черти машут рогами и хвостами, потрясая копьями или трезубцами, либо болотная и лесная нечисть ─ какие-то пузатые тролли, безголовые, многоголовые чудища, коротконогие, длинноногие как цапли… И вся эта нечисть готовится ворваться ко мне! Один раз мне приснилась даже бабка Смерть, трясущая косой и болтающая своим безглазым черепом вправо и влево. Были и пираты в треуголках со старинными пистолетами, были обычные разбойники и просто бандиты, которые очень хотят войти. Но, несмотря на это, у меня почему-то нет страха от их вида, мне неприятно, гадливо, но я не забиваюсь в угол, не кричу от страха, а просто ─ не хочу их пускать! Обычно сон заканчивался на этом месте. Хотя раз или два нечисть все-таки врывалась. Причем сквозь дверь, но вот незадача ─ на меня она не обращала внимания, а неслась мимо или даже ─ через меня куда-то вдаль, вдаль…

Вот такие кошмарные видения сопутствовали моему детству, да и не только детству. Сломанный выключатель преследовал меня лет до 40. Редко, правда, очень редко ─ один раз в год, но все же.

Один раз мне приснился сон, что я смотрю из окна на первый корпус и вижу его наполовину разрушенным. Крыши нет, верхние этажи пробиты, окна зияют пустыми глазницами сквозь которые проглядывает сумеречное небо. Жутковатое зрелище. Я чувствую, что вокруг никого нет, я смотрю за разрушенный корпус, вижу пустую улицу ─ по ней никто не ходит и не едет, вижу старую кирпичную пятиэтажку –- в ней темно, окна не светятся –- никого нет. Может в городе, а может и на всей земле. Я приближаюсь к развалинам прямо из своего  окна, даже не спустившись по лестнице и вдруг вижу, что в каком-то окне мерцает огонек, как будто от свечки, потом в другом, в третьем... И я начинаю понимать, что это ─ не обычный свет, а потусторонние свечи, и это не люди зажгли их. Мне становится дико и страшно, и я просыпаюсь.

Так вот, когда я в 2009 году писал эти строки, то не знал что этот сон – вещий! Его смысл прояснился только в начале 2010 года, когда во время строительства теплотрассы, практически под первым корпусом обнаружили склад боеприпасов. Сколько снарядов там было – не помню По-моему 250 или что-то около того. Какая разница – хватило бы чтобы превратить весь первый корпус в то, что я видел в своем сне. Да, я видел в своем сне Смерть. Я только не мог понять – откуда она исходит? А Смерть столько лет лежала в земле и ждала. Ждала удобного часа, но, слава Богу, он так и не наступил.

Видимо, вдоль трассы современного проспекта Жукова, там, где стоят сейчас дома 20 корп. 1, 22 корп. 1 и т.д. были полуземляные склады для хранения снарядов. Когда мы приехали сюда в 1965 году, то на месте современного дома 18 стоял такой артиллерийский амбар. Невысокий, в один этаж, удивительно длинный, из серого силикатного кирпича, ставшего практически черным от старости, мрачный как старинный замок с привидениями, он тянулся от одной девятиэтажной башни до другой и был обнесен забором. Вокруг него стоял целый район пятиэтажек, а амбар почему-то сохранялся. Что там было – я не знал. Мы катались вокруг него на самокатах, потому что он был как бы на горе и мимо него легко было скатываться. Теперь я понимаю – откуда взялась эта гора. Это была засыпка артиллерийского амбара. То что мы видели его одноэтажным, ничего не значило – несколько этажей было под землей. Потом его все-таки срыли и поставили такой же длиннющий дом 18. Когда это точно произошло – не помню, могу только сказать, что Надя Лисицина (про которую есть отдельный рассказ в разделе Школа 131) жила в этом доме в самом крайнем окошке на первом этаже. И это было в 1971 или 1972 году. Значит амбар убрали к 1970 году – столетию Ленина. А под 1 корпусом 20 дома, видимо был такой же амбар. При строительстве, что-то вывезли-вычистили, а какую-то его часть может не заметили, а может не захотели заметить – ну ее – вывозить, уничтожать, на фиг надо. Авось не рванет! И – не рвануло.

Но для тех, кто жил вокруг, эти годы могут быть названы «Сорок пять лет на пороховом погребе». В натуре.

Удивительно как беспечно или же, скажем так, по-хамски, вела себя Советская власть. Какому идиоту, взбрело в голову построить целый район на старых артиллерийских складах, взрыв которых 9 мая 1920 года потряс всю Москву. Нет у меня ни времени, ни желания, ни возможностей копаться в архивах, выискивая его фамилию. Какая разница – Иванов, Петров, Туманишвили, Коган, Исламбеков… Не важно – имя им – СССР. Виноват не конкретный человечек, а система, которая возомнила себя, как хитроумный Одиссей, сильнее Бога, сильнее природы и всегда шла наперекор стихии.

Пожар потушили, склады перестроили, воздвигли радиостанцию Комнтерна, - все это нормально. А в конце 50-х годов стали возводить огромный жилой массив. Все наше детство прошло около плакатов «Костры не разжигать» и «Не копать». Машины с саперами приезжали каждый месяц. Были жертвы.

Но вернемся к моим снам, а то я отвлекся…

Два раза в детстве у меня был бред. Один раз, лет в пять, это было только страшно ─ мне казалось что кроватка, на которой я лежал, наклонилась и я сейчас упаду. Причем падал я не на пол, а на стену, которая вытягивалась вниз серою воронкою. Кровать наклонялась, удлинялась, я хватался за край кровати, за спинку, за руки матери, плакал, кричал… Было страшно, очень страшно, что сейчас упаду туда, откуда мне никогда не выбраться. Комната казалась маленькой, Мать почти не различимой… Страх и Ужас…

Второй бред был у меня в двенадцатилетнем возрасте. Я лежал с температурой и читал книгу «Два капитана», про войну, стрельбу и бомбежку. А ночью я проснулся от того, что начался бой. Я слышал стрельбу, противный вой падающих бомб, грохот разрушаемых зданий. Я вскочил и побежал к двери, чтобы вырваться и удрать от этого кошмара ─ от стрельбы, войны и неминуемой смерти. Там меня поймала мать и минут десять пыталась удержать. Потом это как-то само-само прошло. Может облила голову холодной водой, может что другое ─ не помню. Удивительно я все это ощущал ─ видел, и квартиру, и мать, и мебель, но все как бы прозрачное, через которое просвечивали разрушенные дома, бегущие солдаты, автоматные очереди, взрывы, горящие обломки. Я был одновременно в двух мирах – реальном и воображаемом и никак не мог понять – какой настоящий, а какой ─ нет. Дикое состояние. До сих пор вспоминаю с содроганием.

Еще один раз бред у меня случился, когда мне было уже 42 года. Но, слава богу, он происходил без активной физической деятельности. Просто я увидел около окна Ирину Алекаеву, которая стола ко мне спиной и лицом к окну. Я не удивился ─ что она здесь делает, пришла значит. И не испугался, и не удивился, и не задумался, только обратил внимание на то, что она одета как-то во все белое и она ─ прозрачная, ведь сквозь нее было видно подоконник, радиатор отопления, оконный проем. Тогда я понял ─ надо вызывать скорую помощь. Хотя я как-то встряхнулся, вздрогнулся и видение исчезло, но температура 41 осталась.