В нашей семье всегда присутствовала мистика.
Помню, когда мы все ещё жили вместе с отцом, в дом пришла моя тётя Рая, папина сестра. Принесла какие-то цветочки-василёчки и сказала, чтоб мы все этими цветочками, по квартире махая руками, говорили: «Фить-фить, тут тебе не быть». «Да чему не быть»?, -спрашивали мы и мама тётку. А она в ответ: «Да, вам не всё равно? - Горю не быть…» Назавтра отец ушёл из дому и больше никогда не переступил порог этого дома.
На тот период моя сестра Таисия ушла из гостиницы и жила на квартире у хозяйки Ксении Сергеевны на ул. Петра Великого №6. Хозяйка очень любила нашу семью и даже перестала брать плату за снимаемую сестрой комнату. Сестра вышла замуж и уехала на Дальний Восток. Комната оставалась свободной. Ключ от неё находился у отца. Туда он перешёл жить сам. Мама устроила хозяйке скандал, обвинив её в потворстве блуду отца, после чего Ксения Сергеевна вообще от нас отказалась. И отец действительно начал погуливать. Когда он ещё находился на Петра Великого, мама меня послала к нему на разведку, чтоб я порылась в его карманах в поисках какой-либо переписки с другой женщиной. И я у отца украла письмо, которое пришло к нему из Мариуполя от бывшей ППЖ. Этого мне отец никогда не простил, поэтому впредь я тоже была зачислена в число его врагов. Он ушёл в отставку, и ничто не могло служить преградой его развода с матерью.
Мы с мамой занялись вязаньем из овечьей шерсти детских вещей. Мама ездила во Львов продавать их там. День и ночь мы трудились с ней, не досыпая. Я тяжело заболела кровью из-за переутомления. Гемоглобин доходил до 28. Такой показатель означал несовместимость с жизнью. По пять раз в году приходилось ложиться в больницу на переливание донорской крови. Впервые за всю мою жизнь мама, укоряя себя, плакала. Однако, когда встал вопрос развода с отцом, она перед ним поставила условие: забрать меня к себе. Отец схитрил. Дал мне денег на деревню, чтобы меня на период судебного разбирательства не было в Одессе. Я поехала в село Арчепитовку Любашовского района. Хата хозяйки находилась на окраине села. С утра до вечера я ходила по саду в ночной рубашке. Пила парное молоко.
Здесь я вставала утром рано.
Меня будили петухи.
Седой был воздух от тумана.
Скот гнали в поле пастухи.
В постель хозяйка подносила
Стакан парного молока.
И я в рубашке выходила
Встречать на зорьке облака.
Бежала в сад. Как жемчуг, росы
Сверкали в зелени травы.
Глядело солнце вслед мне косо
Под шёпот девственной листвы.
За садом колосился колос.
Река бежала вдоль села.
Манил меня лягушек голос.
Всем зачарована была.
По вечерам свой взор интимный
Луна бросала на меня.
Псов разносился лай надрывный.
Ночь теплоту хранила дня.
Ручей журчал в реку вливаясь.
Кружилась голова моя.
Всем по-ребячьи восхищаясь,
Давала чувствам волю я.
День проходил, как сон беспечный,
В дурманах трав, в объятьях грёз.
И был мне другом ветер встречный.
Меня на крыльях ветер нёс.
Хозяйка подносила мне молоко по утрам прямо в постель. Действие свежего воздуха и парного молока оказались очень благотворны. Когда я приехала домой, мать меня уже выписала из квартиры, сказав: «Иди к отцу. Суд тебя присудил ему». А мне уже было 19 лет. Меня никто ни о чём не спросил. Я оказалась на улице. Отец сначала взял меня к себе. Но у него была всего одна комната и кухня. Он жил в комнате с женой Александрой Андреевной, а сын, вернувшийся из тюрьмы, находился в кухне. Александра Андреевна была очень полной женщиной 180кг. веса. Отец любил таких. Кстати, лицом она была очень похожа на маму.
